Чёрные крылья зиккурата
Шрифт:
— Продолжай притворяться, что она тебе безразлична.
Маркус открыл один глаз.
— Это был сарказм?
— Нет. Но ты был прав и раньше, когда сказал, что рядом с тобой быть опасно.
Маркус вздохнул.
— Не надо быть провидцем, чтобы понять — все, что мне дорого, находится под ударом. Поэтому у меня нет дорогих людей.
— Поэтому ли?
Маркус пожал плечами.
— Я не выбирал такую жизнь.
— Ты плохо ладишь с людьми.
Маркус поднял бровь.
— С чего ты это взяла?
— Я видела, какие взгляды на тебя бросают.
Маркус
— Взгляни на меня. Мы плохо ладим? Мне кажется, я мог бы быть гораздо… жёстче.
Риана усмехнулась.
— В этом и состоит загадка. Но! Давай закончим этот разговор. Я хотела показать вот что.
Риана достала из складок плаща небольшую коробочку из малахита. Маркус взял её в руки и отщёлкнул замок.
Внутри оказалось кольцо с ониксом. На плоском камне выгравирована незнакомая руна.
— Я не приказывал воровать у Санта, — сказал Маркус задумчиво.
— Посмотри на крышку.
Маркус снова закрыл шкатулку. Крышку и стенки шкатулки покрывала непонятная гравировка.
— Карта, — сказал он. — Не понять только, карта чего.
— Как звали третьего друга твоего отца?
— Фолс. Албацио Фолс. Но я не приказывал у него воровать.
Риана улыбнулась. В глазах её искрилось неподдельное веселье.
— Патриций, просто скажи да или нет. Хочешь ты разгадать эту тайну или же желаешь оставить всё как есть. Всё остальное тебя пускай не беспокоит.
— Да. Если эта тайна приведёт меня к убийце, я хочу её разгадать.
— Разве твой враг не Сант? Я думала, ты поверил тому наёмнику.
— Поверил. И Сант мой враг. Но моего управляющего убил человек несравненно более умелый, чем та четвёрка. Осталось только понять, почему он не убил меня.
Маркус посмотрел в глаза Риане, и та стала серьёзной.
— Но эту тайну я разгадаю сам.
Маркус не привык ждать. Не привык полагаться на других. К тому времени, когда он переехал жить в Рим, родового состояния ещё хватало на то, чтобы нанять слуг и собрать собственную гвардию, как это делали другие уважаемые патриции. Но Маркус не представлял, что станет делать дальше. Он должен был представлять в Риме свою семью, однако не питал никакого интереса к политике. Он не хотел включаться в придворные интриги, создавая собственную силу. И потому предпочёл пойти на службу и сделать карьеру там.
Ему везло на войне — хотя он никогда бы не назвал те немногие стычки, которые успел застать, настоящей войной. Они казались ему такими же скучными, как и придворные вечера. Командование полком было скорее рутиной, чем тем, что действительно его интересовало. Чтобы война действительно его увлекла, Маркус нуждался в по-настоящему сильном враге — но если такие когда-то и были у Рима, то все они давно оказались побеждены.
Городские занятия патриция, помимо военной службы, состояли в основном в посещении знатных домов, затевании склок и соблазнении чужих жён. Не столько потому, что патрицианы представляли для него особый интерес, сколько потому, что это был повод затеять очередную ссору и вспомнить, как выглядит шпага, вынутая из ножен.
В этих двух своих хобби Маркус был достаточно хорош, чтобы не сомневаться — в конечном счёте ни одна женщина не откажет ему, и ни один мужчина не сумеет навредить.
Тем более странным оказывалось то, что происходило с ним теперь. У Маркуса не укладывался в голове тот факт, что женщина так действует за него. Ещё более — что она никак на него не реагирует.
Маркус не соврал. Обычно он не тратил времени на рабынь — и без того слишком покорных и услужливых, чтобы представлять серьёзное испытание его талантам. Среди них встречались красивые, но имея возможность получить любую, Маркус предпочитал любоваться этой красотой издалека.
Красота Рианы не отвечала Римским канонам, а её поведение — законам этикета. Точно так же, как и большая часть того, что делал он сам.
Сидя в саду с бокалом вина и глядя, как небо над городом постепенно окрашивается всполохами заката, Маркус думал о том, что, видимо, именно это так притягивает его.
Он чувствовал между собой и этой пленницей какое-то родство. Чувствовал, что боги создали её именно для него.
Не то чтобы Маркус в обычной жизни особенно верил в богов… Но близость Рианы делала его не совсем похожим на себя.
Он думал о тех мучительно долгих минутах ожидания у дворца Санта, которые ему пришлось провести на улице. Риана оказалась права. Она справилась с заданием безупречно. И всё же Маркус только тогда перестал беспокоиться за неё, когда они отъехали от дома Санта достаточно далеко.
Узнав о похищении Клементы он понял, что помочь подруге — его долг. Риана была права, за гетеру он волновался тоже, но эти несколько дней, когда они готовились проникнуть в дом Санта, ни в какое сравнение не шли всего с несколькими минутами, когда Маркус не знал — вернётся к нему валькирия или нет.
«Я идиот», — думал он. «Ничего глупее не придумать чем делать её своей телохранительницей. Чем рисковать её жизнью, когда она нужна мне живой».
Ещё недавно это положение вещей ему казалось естественным как то, что солнце светит днём. Но стоило испробовать его на деле, как Маркус изменил своё мнение на все сто.
— Патриций… — послышался негромкий и непривычно мягкий голос вдалеке.
Маркус вскинулся и посмотрел на девушку, стоявшую среди олив.
— Да, — отозвался он. Сглотнул, разглядывая пепельные волосы, слабо трепетавшие на ветру. Узкие плечи. Глаза — сейчас такие светлые, что Вендер терялся, глядя в них.
— Клемента заняла покои на втором этаже. Перевернула ваши запасы эфирных масел и унесла к себе половину. Слуги не решаются вам сообщить.
Маркус хмыкнул.
— Мне всё равно, — признался он. — Пусть делает что хочет, мне не жалко таких мелочей.
Риана наклонила голову, с интересом разглядывая собеседника.
— Тебе не нравится, что она так свободно чувствует себя в моём доме? — с не меньшим любопытством поинтересовался Цебитар.
Удивление во взгляде валькирии стало сильней.