Черные крылья

Рапонган Сьяман

Во время выхода из бухты летучие рыбы и крупные хищники связаны друг с другом так, как весенние лилии и люди в утренний час: дивные раскрывающиеся бутоны испускают приятное для человека благоухание, и потому противостояние между теми и другими сведено до минимума. Но когда солнце взойдет достаточно высоко, к девяти или десяти часам большие рыбы сделают первую вылазку, выйдут на охоту. А пока у рыбьей стаи одна забота: все их помыслы сосредоточены на том, чтобы добраться до места встречи духов предков с предками народа тао – до бухты острова Дзималамай.

На рассвете второго дня волны на северной стороне острова Иями мерцают на солнце, и рыбья стая спокойно и уверенно плывет на север. Маленькие летучие рыбки, которые

вскоре после рождения без конца виляют хвостами и плавниками, чтобы укрепить свое телосложение, вместе всплывают и погружаются. Движения их такие же единообразные, как у колосьев, когда их обдувает сильным ветром. У края стаи рыбы с черными крыльями иногда играют с мелюзгой, теребя их за хвосты. От испуга те выстреливают из воды, попутно упражняясь в парящем полете, учатся расправлять крылья и низко планировать. Друг за другом стайки рыбьей молоди плюхаются, шлепаются, и все эти звуки позволяют старшим забыть о прежних печалях, ведь какое умиротворение испытываешь, когда так проводишь время вместе с себе подобными!

Но где-то недалеко от внешней границы стаи грозные хищные рыбины слышат «бултых!.. бултых!..», – и от этих звуков непроизвольно (а может, по воле инстинкта) начинают скрежетать зубами, водя ими во все стороны. Маленькие рыбки радостно взмывают ввысь в скользящем полете, некоторое время в лучах солнца их туловища серебрятся, прозрачные крылья раскрываются веером от основания грудных плавников до кончиков крыльев, а в момент касания с водой прижимаются к туловищу. Это красивое движение отрабатывается раз за разом, безо всякой оглядки на находящихся неподалеку крупных хищников. Когда группа маленьких рыбок падает в море, виляя хвостами то вправо, то влево, образуются пенные водовороты, такие же чарующие, как и на горном ручье, когда бурное течение белой пеной омывает поросшие мхом камни. Даже хищники нет-нет, да и улыбнутся, глядя на это, ведь в желудках у них еще не до конца переварилась прежняя добыча, так что они пока не спешат устраивать новые зверства.

Все животные становятся кроткими, когда насытятся, поэтому какое-то время под водой царит перемирие – сохраняется светлая полоса взаимного ненападения. Проплыв следом за стаей восемь-девять морских миль, крупные рыбины, из-за своих размеров быстрее теряющие силы, чувствуют, как стенки желудков начинают содрогаться, и через отверстия под брюшком выходят экскременты с остатками переваренных рыбьих костей. Выхлопы эти похожи на газы, испускаемые соплом самолета, и струйками рассеиваются в воде одна за другой.

Отдельные меч-рыбы, самые многочисленные махи-махи, а еще черные марлины – у этих хищных рыб хвостовые плавники в форме повернутой набок буквы V, длинные лучи которой расходятся вверх и вниз. А вот у барракуд хвост скорее напоминает отрезанную половинку листа хлебного дерева. Их хвостовые плавники виляют то влево, то вправо, движения эти иногда замедляются, иногда ускоряются. Когда плавник учащенно виляет, большое количество экскрементов стремительно выбрасывается из заднего прохода в море. Одна за другой молочно-белые струйки переваренной пищи становятся как бы предупреждением летучей рыбе о том, что скоро снова начнется операция «Охота». После того как хищники несколько раз то ускоряются, то замедляют движения, маленькие летучие рыбки послушно прячутся в середине рыбьей стаи. Только что они резвились далеко друг от друга, но теперь собираются вместе, образуя нечто вроде дрейфующей черной ткани, и для мальков это лучший метод защиты.

Если смотреть со дна моря, брюшки хищных рыб напоминают сморщенные увядшие листья или совершенно пустые старческие животы, провисшие и болтающиеся под давлением морской воды. Самая большая из хищников меч-рыба длиной в морскую сажень, не в силах вынести муки голода, устремляется прямо к идущим впереди летучим рыбам, опережает их, а затем резко тормозит у внешних границ стаи, покачиваясь в

толще воды и высматривая добычу левым глазом. Идущие косяком рыбешки, заметив ее, шарахаются в ужасе, мгновенно сбиваясь вместе, и всплывают к поверхности моря, чтобы предотвратить внезапное нападение. Между тем летучие рыбы совсем не настроены на сочувствие друг к другу, ведь единственное, что можно сделать здесь и сейчас, так это пуститься в полет. Улететь чем дальше, тем лучше – вот древнейший способ, навык выживания, выручающий в большой беде с древности и по сей день.

Меч-рыбы, махи-махи, барракуды и тунцы все как один заглатывают ртом побольше морской воды, промывая жабры с двух сторон, прочищая пищевод, опорожняя желудок от остатков пищи. Фью!.. – взмахнув один раз хвостовым плавником, меч-рыба стремительно врезается в рыбью стаю прямо по центру, разведя верхние и нижние зубы до предела, и проглатывает целиком одну большую и одну маленькую летучие рыбки. Затем вместе со стаей молоди она устремляется к поверхности, где летучие рыбы расправляют крылья в надежде улететь чем дальше, тем лучше. Вошедшая в азарт меч-рыба яростно пережевывает добычу, заглатывая ее глубже, от головы к пищеводу, прижимая грудные плавники к корпусу и ловко помогая зажатыми жабрами, чтобы запихать побольше еды в желудок. Вся ее серо-черная туша появляется на поверхности, кроме погруженного в воду раздвоенного хвостового плавника, и гладкое блестящее тело все время энергично извивается. А вот большие корифены выскакивают из воды на метр, на два, изгибаются всем телом и одним махом проглатывают добычу. Над водой разносится «шлеп!.. шлеп!..», когда большие рыбы выпрыгивают из воды и вновь ныряют, а стаи летучей рыбы в панике летят прочь от гибели, и все опять перемешивается и окрашивается в серебристо-белые тона. Лишь роли победителей и проигравших распределяются одинаково с незапамятных времен.

Старая как мир беда. Летучая рыба родилась, чтобы служить объектом для охоты крупной рыбы, тем самым показав бессердечие и несправедливость подводного мира. Стаи хищников продолжают вспенивать море – вот победители, а летучие рыбы продолжают удирать – вот проигравшие. Наши боги, они ведь тоже никогда не проявляли ни капли сочувствия.

Операция «Охота» по времени длится примерно столько, сколько нужно для совершения двадцати шагов. После этого сердца с обеих сторон бьются с одинаковой частотой, но у тех и у других переживания разные. С наступлением затишья мы и вправду можем понять, какие чувства испытывают побежденные.

Рыбьи стаи повторяют полет три-четыре раза. В дряблые брюшки хищников уже набилось по меньшей мере по две рыбы, и они раздулись, а потому хищники отстают от летучих рыб, плывя позади на удалении около полумили.

На этом долгом пути на летучих рыб охотятся по меньшей мере пять раз, и их ряды редеют на одну пятую, а располневшие большие рыбы по-прежнему следуют за ними по пятам. В конце концов косяк добирается до одного из родных островов, в маленькую бухту Ванва острова Дзимагавуд (Малый Орхидеевый остров). К этому времени прошло уже полмесяца после устраиваемого народом тао второго Ритуала призыва рыбы.

Дзимагавуд (как называют его на языке тао) расположен к юго-востоку от Понсо Но Тао (Острова людей), в трех морских милях. Этот маленький остров площадью всего четыре квадратных километра по форме напоминает ромб, на севере узкий, на юге широкий.

По обе стороны небольшой бухты из моря выступают рифы длиной около тридцати метров, левый – в юго-западном направлении, а правый – с севера на юг. Волны накатывают круглый год, подводные течения сильные. Берег небольшой бухты шириной около пятнадцати метров заполнен светло-красной галькой. В дальнем левом углу есть пещера, уходящая на двадцать метров в глубину, в которой могут разместиться двадцать или тридцать воинов. Это единственное место на острове Дзимагавуд, где можно укрыться от ветра и дождя.