Черные небеса
Шрифт:
— Вот она где — настоящая свобода, — сказал он, разминая шею. — Бери, сколько хочешь, неси куда хочешь!
— Далеко ты ее унесешь, — проворчал Танк, наполняя ведра снегом. — Я вообще считаю: что Город, что Пустая Земля — нет особенной разницы. Непривычно только. И шума меньше.
Колотун не слушал его. Он находился в возвышенном состоянии и на низость мира просто не обращал внимания.
— Вдыхай этот воздух, парень! Потом даже сквозь намордник научишься им дышать. Потому что, человек не для клетки ведь рождается. Человеку простор нужен.
Танк покачал головой, подхватил
— Смотреть на горизонт, когда между ним и тобой ничего больше нет — это все равно, что глядеть в себя. В Городе такого нет. Слишком многое застит.
Ной промолчал. Он не видел горизонта, но подсознательно чувствовал правоту Колотуна. Странным он был священником. Да и все вокруг было странным.
Где-то далеко, в гуще темных деревьев послышался вой. На минуту он стих, а потом раздался снова, и ему вторили.
— Волки, — сказал Колотун. — Нас учуяли. Идем.
После ужина все свободные от вахты члены команды легли спать, а Ной с Караско перебрались в кабину. В большие окна вездехода равнодушно смотрела темнота — ни огонька, ни звездочки. Ной подумал, что вряд ли сможет заснуть этой ночью. Может быть следующей…
— Петр всегда хотел попасть в экспедицию, — задумчиво сказал Караско. — Но так и не выбрался. Ты сделал это за него.
— А как вы познакомились с отцом? — спросил Ной.
— Я расскажу. Сейчас самое время. История долгая и не для чужих ушей. Пока ребята спят, будем говорить. Впереди несколько ночей, думаю уложимся.
Заскрипело кресло, Караско устраивался удобнее. Ной тоже откинулся на спинку и приготовился слушать.
— Мы познакомились пятнадцать лет назад. Я тогда работал в Аналитическом. В мои обязанности входил первичный анализ добытых оперативниками образцов. Фактически, вся деятельность сводилась к описанию найденного барахла и передачи по отделам. Работа нетрудная и интересная. Порой попадались очень любопытные вещицы. И вот однажды из очередной ходки принесли что-то странное.
Ящик с сюрпризом занимал половину стола. Самсон передвинул его ближе к лампе и поморщился, увидев натекшую лужицу. У оперативников странное чувство юмора, как раз в их манере было насыпать полный ящик снега и отдать в аналитический, выдумав какую-нибудь глупую легенду. Самсон сталкивался с этим ни раз и ни два, но управы на шутников не было. Он обязан проверить все, что привезли. Хотя, на этот раз ребята выглядели серьезно. Даже испугано. Впрочем, с них станется.
Он приподнял лампу, направив свет на ящик, и открыл крышку. Из ящика на него уставилось нечто.
— Это была первая химера, которую добыл Поиск. Потом появились и другие, но эту я запомнил на всю жизнь — такая жуть взяла.
Замерзший до состояния камня, зверек напоминал барсука. Наверное, это и был барсук, вот только передние лапы его чуть не заставили Самсона закричать. Они заканчивались миниатюрными, белыми человеческими ладонями. С минуту Самсон сидел молча, испуганно глядя на зверя, потом вскочил и выбежал из
— Наш начальник связался с Адамом Декером. Он уже тогда руководил Лабораторией. Декер приказал молчать, а мне велели передать находку твоему отцу. Так я и познакомился с Петром Коштуном.
— Почему отцу? Мама говорила, что он был врачом.
— Твой отец был не простым врачом. Скажем так, его главным пациентом был сам Город.
— Не понимаю.
— Петр Коштун занимался биологическими отклонениями. Ты удивишься, как часто они теперь встречаются. По существующей доктрине (человек — венец творения Божия) они не имели права на существование. Задача твоего отца заключалась в том, чтобы оценить степень опасности и дать нужные для Города толкования. Он изучал всех чудовищ, что попадали в Лабораторию, объявлял их редкими и незначительными отклонениями от нормы, и все были довольны — человек оставался венцом, и все было прекрасно. Пока не появились химеры. Вот тогда все стало плохо.
— Кто-нибудь еще видел это? — спросил Петр Коштун.
Самсон отрицательно покачал головой.
— Нет. Только оперативники и я.
— Ваш начальник?
— Нет. Адам Декер распорядился ограничить доступ к… эээ… находке.
Коштун надел перчатки и осторожно вытащил барсука из ящика.
— Замерз. И давно. Ну, малыш, давай-ка отогреемся. Завтра у нас большой день.
Он переложил барсука в клетку и поставил ее возле батареи отопления.
Самсон плохо спал в ту ночь. Его мучили кошмары: говорящие животные, птицы с человеческими лицами, люди с песьими головами. Когда утром он пришел на работу, возле двери его встретили милиционеры.
— Самсон Караско?
— Да.
— Вы должны пройти с нами.
Караско снова заскрипел креслом. Ной, который слушал затаив дыхание, вздрогнул.
— Клетка, куда твой отец положил химеру, оказалась пустой. Когда он пришел утром в Лабораторию, то обнаружил в закрытой клетке только лужицу талого снега. Это существо просто исчезло, растворилось в воздухе.
— Его кто-то украл?
— Нет. Вряд ли. Всех, кто имел отношение к находке, допросили, отследили наши перемещения, восстановили каждую минуту той ночи, но ничего не нашли. А потом та же история повторилась и с другими химерами. С этого происшествия и началась наша с Петром дружба. Мы встречались в библиотеке, там есть отдельные комнаты для особых посетителей. Твой отец ждал меня там. Его очень интересовал Поиск…
Весь следующий день вездеход боролся со снежными заносами. Колотун посадил Ноя рядом, постепенно приобщая его к таинству управления сложной машиной. Часы летели незаметно, а вечером Караско снова заперся с ним в кабине.
— В тот год Поиск нашел еще четыре химеры. И все они были разными. В основном мелкие животные. Помню, была собака, такая обыкновенная собака, но с лисьей мордой. Жуткое зрелище. Все находки шли через меня к Петру и исчезали так же, как и первая. Он просто с ума сходил!