Черные очки

Карр Джон Диксон

Дело не могло доставить Эллиоту удовольствия по ряду причин. Однако, долг требовал, чтобы он им занимался, а пока что все сводилось к одному выводу, столь же ясному и очевидному, как отпечатки пальцев:

Марк Чесни был убит, судя по всему, одним из людей, живущих в этом доме.

Тем не менее, все они имели как будто неопровержимое алиби.

Кто же в таком случае совершил преступление? И как оно было совершено?

– Во всем этом я отдаю себе отчет, – сказал майор. – Продолжайте, однако, продвигаться вперед и разберитесь во всем. В любом случае, у меня есть четыре вопроса моего собственного изобретения, и я готов тут же выложить двадцать фунтов любому, кто смог бы мне на них ответить.

– Что же это за вопросы, сэр?

Майор Кроу на мгновенье забыл о своем официальном положении, о своем достоинстве. Его голос перешел почти на крик.

– Зачем зеленая коробка конфет была подменена на синюю? Что означает история с этими проклятыми часами? Какого же на самом деле роста был незнакомец в цилиндре? И чего ради, черт побери, чего ради Чесни резвился с этой южноамериканской стрелой, которую никто в глаза не видел ни до этого ни после?

Третий взгляд сквозь очки

На следующий день в одиннадцать часов утра инспектор Эллиот остановил машину перед отелем "Бо Неш", расположенным напротив входа в римские бани.

Тот, кто сказал, что в Бате всегда моросит дождь, нагло оклеветал этот живописный город, где высокие старинные дома кажутся степенными матронами, глядящими слепыми глазами окон на поезда и автомобили. Правда, если уж быть совершенно точным, именно в это утро дождь и впрямь лил, как из ведра. Входя в холл отеля, Эллиот был настолько угнетен, что чувствовал: если он сейчас же не поделится с кем-нибудь своими заботами, то тут же отправится к старшему инспектору Хедли, чтобы отказаться вести это дело.

Этой ночью он почти не спал. Он встал в восемь утра и занялся рутинной процедурой расследования. Однако и это не помогло ему прогнать воспоминание о Вилбуре Эммете с перевязанною бинтами головой, катающегося в бреду по постели и бормочущего сквозь зубы какие-то невнятные слова. Эта кошмарная картина была последним впечатлением прошлой ночи.

Эллиот подошел к дежурному и спросил, как ему найти доктора Гидеона Фелла.

Доктор Фелл был наверху, в своем номере. Учитывая довольно позднее время дня, приходится с чувством некоторого стыда сообщить, что доктор Фелл только что проснулся. Эллиот застал его сидящим за столом в широченном французском халате, с сигарой в зубах, чашкой кофе в одной руке и детективным романом – в другой. Очки держались на носу с помощью широкой черной ленты.

Усы его были взъерошены, челюсти тяжело двигались, фланелевый халат, расшитый голубыми цветами, вздрагивал от глубоких вздохов; доктор пытался догадаться, кто окажется убийцей...Однако при виде Эллиота он резко поднялся, едва не перевернув стол, словно Левиафан, выныривающий из-под подводной лодки. На его лице засияла такая радостная и гостеприимная улыбка, что у Эллиота на душе стало легче.

– Привет! – воскликнул доктор Фелл, протягивая руку. – Что за приятный сюрприз! Рад вас видеть! Да садитесь же, садитесь! И выпейте, обязательно выпейте! Как у вас дела?

– Инспектор Хедли сказал мне, где я смогу найти вас, доктор...

– Отлично, – произнес доктор с коротким смешком и откинулся на спинку стула, разглядывая гостя так, словно это какое-то невиданное любопытное явление природы. – Я тут принимаю воды. Звучит здорово: гладко, красиво, наводит на мысль о самых разнообразных возможностях. "По широкому морю вперед мы плывем, рассекая соленую воду". Однако, честно говоря, после десятой или двенадцатой кружки желание петь у меня возникает крайне редко.

– Неужели так уж обязательно пить ее в таких количествах?

– Любые напитки следует употреблять в таких количествах, – энергично кивнул доктор. – Если не можете делать с размахом, лучше вообще не делайте. А вы как себя чувстваете, инспектор?

Эллиот, собравшись с духом, признался:

– Бывало и хуже.

– О, вот как! – воскликнул доктор. Радостное оживление исчезло с его лица, он обеспокоился. – Наверное, приехали по делу Чесни?

– А вы уже слыхали о нем?

– Гм! Да, – вздохнув, проговорил доктор. – Официант в здешней столовой, отличный парень – кстати, глухой, как пень, но научившийся все разбирать по движениям губ – рассказал мне сегодня утром обо всем. Он узнал от молочника, а тот не знаю уж от кого. Кроме того, я... ладно, вам-то я могу сказать, что был знаком с Чесни. – Доктор выглядел несколько озабоченным. Он потер ладонью короткий блестящий нос и продолжал: – Познакомился с ним и с его семьей на одном приеме месяцев шесть назад. А недавно получил от него письмо.

Доктор снова замялся.

– Если вы знакомы с его семьей, – медленно проговорил Эллиот, – тем лучше. Я приехал не просто попросить консультацию по делу – речь идет и о личной моей проблеме. Не знаю, какая муха меня укусила и что делать дальше, но поделать ничего не могу. Вы знакомы с Марджори Вилс, племянницей Чесни?

– Да, – ответил Фелл, вглядываясь в инспектора маленькими проницательными глазками.

Эллиот вскочил на ноги.

– Я влюбился в нее! – выкрикнул он.

Он сам понимал, что должен выглядеть смешным, выкрикивая в лицо доктору эту новость, и покраснел до корней волос.

Если бы в этот момент доктор Фелл засмеялся или счел нужным понизить голос до интимного шепота, шотландское щепетильное чувство достоинства Эллиота, вероятно, взяло бы верх и он ушел. Ничего не смог бы с собой поделать – такой уж у него характер. Однако доктор Фелл лишь утвердительно кивнул.

– Понять можно, – заметил он с оттенком чуть удивленного сочувствия в голосе. – И что же?

– Я ее всего два раза и видел, – снова выкрикнул Эллиот, глядя прямо перед собой и решившись выложить все до конца. – Однажды в Помпее и еще раз в... пока неважно где. Как я уже сказал, сам не знаю, какая муха меня укусила. Я ее не идеализирую. Когда я вчера приехал сюда, я же почти уже не помнил ни ее, ни тех двух встреч. И, вообще, есть доводы предполагать, что она отравительница и насквозь лживое существо. Но тогда я встретил ее в одном из уголков Помпеи (я очутился там в связи с одним делом), и она стояла с непокрытой головой, залитая солнцем, а я глядел на нее, а потом повернулся и убежал. Может быть, на меня так подействовало то, как она двигалась или говорила или поворачивала голову, – не знаю. У меня не хватило смелости подойти и познакомиться с ними – то, что наверняка сделал бы.этот самый Хардинг. Не знаю почему, но он мне не понравился. Клянусь вам, не потому, что я услышал, как они обсуждали вопрос о его женитьбе на Марджори. Об этом я если и думал, то только для того, чтобы сказать себе, что мне еще раз не повезло, и оставить все, как есть. Единственное, в чем я отдавал себе отчет, было то, что, во-первых, я влюблен в нее, а, во-вторых, что мне надо выбить из головы даже мысль об этом. Вы, наверное, не поймете меня.

В комнате на мгновенье наступило молчание. Слышен был только шум дождя да тяжелое, с одышкой, дыхание доктора Фелла.

– Неважного вы обо мне мнения, – строго проговорил доктор, – если считаете, что я не способен вас понять. Продолжайте.

– Что ж, доктор, это все. Я не могу выбросить из головы мысль о ней.

– Но это не все, правда ведь?

– Правда. Вы хотите знать, где я встретился с нею во второй раз. В этом было что-то фатальное. Я нутром чувствовал, что это не может не случиться. Вы однажды встречаете человека, стараетесь забыть о нем, бежите от него, а судьба вновь вас с ним сталкивает. Второй раз я ее увидел ровно пять дней назад в небольшой аптеке возле набережной принца Альберта. В Помпее я услыхал, как мистер Чесни упомянул название парохода, на котором они собирались возвращаться на родину, и дату отплытия. Сам я уехал из Италии на следующий день и вернулся в Англию на неделю раньше, чем они. В прошлый четверг я случайно оказался вблизи набережной принца Альберта, расследуя одно дело. – Эллиот на секунду умолк. – Я и правду-то говорить разучился, не так ли? – спросил он с горечью. – Правильно, именно этот день я выбрал, чтобы побывать в районе порта, сознательно, но все остальное было случайностью... можете судить сами. Книга регистрации продажи ядов в этой аптеке выглядела подозрительно. Судя по всему, владелец аптеки продавал их больше обычного, поэтому я и оказался там. Войдя в аптеку, я потребовал регистрационную книгу для проверки. Мне немедленно принесли ее, а, чтобы я мог спокойно заниматься предоставили небольшую каморку, отделенную от остальной аптеки заставленной рядами бутылок полкой. Пока я сидел, погрузившись в чтение, в аптеку вошла покупательница. Я не видел ее, так же как и она не могла видеть меня, однако, я сразу же узнал ее голос. Это была Марджори Вилс, и она просила продать ей цианистого калия для "занятий фотографией".