Черный алмаз
Шрифт:
И те запрещенья сейчас отвергая.
Мне хочется крикнуть, года превозмочь:
— В обнимку пойди,
доброди,
дорогая,
Ступай,
догуляй свою первую ночь!
1955.
СЕСТРА МИЛОСЕРДИЯ
Работал врач, и все казалось адом.
Я
Я сдерживался,
Потому что рядом
Стояла
милосердия сестра.
Я за руки ее держал... Я стискивал
Их судорожно. И лежал, терпя,
Как будто в ней
Спасение отыскивал...
Она была похожа на тебя.
Такая хрупкая, смотрела строго.
И снова обретал я разум свой,
И боль моя
Ей уходила в руки —
Так в землю ток уходит грозовой.
И, тоненькая, ночи две не спавшая,
Вся в белом, вся безоблачно светла,
Таинственная,
Нежная,
Уставшая,
Стояла милосердия сестра.
А ты теперь придирчиво и гневно
Ругнешь порой за трудное житье,
И хочется мне
В жизни ежедневной,
Чтоб ты была похожа на нее.
1952.
ЭТОЙ НОЧЬЮ
Этой ночью — было в звездном мире
Тихо, будто бы в кино.
Этой ночью
тучи подходили
Босяком под самое окно.
И всю ночь прохлады не давала
Терпкая степная тьма и дичь.
Дерево
на цыпочки
вставало,
Чтобы от луны загородить.
Билась бабочка об стену,
Рикошетом, застя свет...
Было двое в комнате их, было
Не до бабочек им и комет.
Было небо— в самой звездной силе!
А в случайной комнате слепой
Чьи-то руки
все огни гасили.
Все мосты
сжигая за собой.
1955.
КОСТЕР
Здесь ночи нету,
а сутки долги,
Тоска такая над сонью всей!....
Ты там, в сосновом лесу
на Волге;
А
где Енисей.
Заря развеет седые космы,
Круги расходятся по воде.
Одни и те же
над нами
сосны,
А, может быть,
не одни и те...
В поселке псы разлеглись по-хански
Плашмя валяются — в мохнатом сне.
Здесь неба нету,
здесь, в Туруханске,
Бело и немо,
как на луне.
И всех, кто бродит, кто спать не может,
Кого пошатывает маята,
Одна и та же
хвороба гложет,
А, может быть,
не одна и та...
И лишь Тунгуска, светясь и празднуя,
Вся в енисейский течет простор.
И как мечта о любви напрасная,
Горит на отмели,
Горит
Костер...
КАФЕ
Дай-ка чокнемся!
По традиции вечной.
Ну-ка чокнемся!..
За что?
А за то,
Что — ах, хорошо
без смятений
сердечных
И что порознь повешены наши пальто.
Ты пришла ставить точку...
Пили мы, толковали,
Ликовали — с тобой — не раз
в этом зале.
Где плафоны расписаны так хорошо:
Гуси-лебеди
картинно летят
потолками...
Чтоб на кухне зарезал их повар ножом?
Расстаемся...
И только одно мне известно.
Что замены не будет,
никакая любвишка...
Так в автобусе освобождается место,
А никто не садится: конечная близко.
Выпьем!
За — не любовь.
За прощальную нашу прогулку.
За — нигде.
Никогда.
За короткое «нет».
За пустующую телефонную будку!
За ненадобность двухгрошовых монет.
А на улице дождь,
Там и смутно и сыро.
Ну, поднимем!
Мы уйдем сейчас в марево то.
Две дороги у нас. Два отдельные мира.
Два мирка...
Два номерка от пальто.
1956.
ВО ВЬЮГЕ
Ты хохочешь... Ты все хохочешь,
Кто-то снял тебя в полный рост.
Хороводишься,