Черный бумер

Троицкий Андрей Борисович

Этот невысокий, подтянутый мужчина с заметной, как луна на темном небе, плешью, позволял себе выпивку пару раз в году, в свой день рождения и на Рождество, был помешан на вегетарианской диете, посещал тренажерный зал, изо всех сил молодился, стараясь нравиться всем девушкам без разбора. В одежде предпочитал полуспортивный стиль: клетчатые пиджаки в серо-голубых тонах от «Канали»за тысячу евро, льняные рубашки и галстуки с абстрактным рисунком от «Нины Ричи», стоивший не меньше сотни. При таких тряпичных излишествах, приходилось на чем-то экономить. Поэтому Клемон курил отвратительные тонкие сигары с пластиковым мундштуком

по двадцать центов за штуку.

Стряхнув пепел на пол, он открыл портфель, положил перед Краснопольским на журнальный столик тонкую стопку бумаг в прозрачной папке.

— Вот здесь все, — сказал Клемон. — Сейчас вы просмотрите копии документов, запомните номер вашего счета и имя банкира, который лично станет заниматься вашими финансовыми делами. Затем бумаги надо уничтожить. Потому что номер счета должны знать только вы и еще два-три высокопоставленных служащих банка. Если возникнут вопросы, я помогу во всем разобраться.

— Пожалуй, сам разберусь, — Приз хотел ответить какой-нибудь колкостью, мол, не лаптем щи хлебаю, но сдержался. — Я имел дело с разными банками. В том числе французскими.

Вытащив из папки листки, закинул ногу на ногу. Потянувшись к стакану с соком, чуть разбавленным водкой, промочил глотку. Для трезвого человека финансовые документы слишком забористое чтение.

Из гостиной деревянного домика с летней верандой открывается идиллический пейзаж: молодая березовая роща, по-осеннему пустая, облетавшие с деревьев листья, газон с желто-зеленой травой. Радует взгляд клумба с фиолетовыми хризантемами. По подоконнику мерно стучали дождевые капли, на стене тикали ходики с кукушкой, а в небольшом камине догорали березовые паленья. Приз, развалившись в кресле с протертыми подлокотниками, бегло просматривал бумаги и думал о том, что такая вот избушка со всеми удобствами идеальный приют художников и лирических поэтов. Дом стоял в ста метрах от забора, на самой окраине пансионата. Отсюда до главного корпуса, где отдыхающие могли перекусить, минут двадцать ходу. Никто не нарушает уединение, сестры-хозяйки ленятся топать сюда по пустяковым делам, а названных гостей не бывает.

Клемон снял этот домик по рекомендации Фанеры, который посоветовал поселиться не в главном корпусе, бетонной коробке, напоминающей городскую многоэтажку, а где-нибудь на отшибе. В пансионате десятка три-четыре уютных таких курятников, разбросанных по обширной огороженной глухим забором территории. В каждом из домов старая, но вполне добротная мебель, паровое отопление, да еще и камин в придачу. Не поленившись осмотреть все пустующие дома, Клемон выбрал именно этот, самый дальний и самый старый. Сюда нельзя подъехать на машине, приходилось оставлять ее на стоянке у главного корпуса, в такую даль редко заходят грибники из отдыхающих, а на окнах есть плотные жалюзи.

— Мой босс давно искал русские ПЗРК, но это трудно, — сказал Клемон, которому надоело молчать и смотреть, как Приз перебирает бумажные листки. Француз повертел в руках кожаный портсигар, похожий на кошелек. — По официальным данным, по всему миру разбросано около четырех тысяч ПЗРК. Можно утверждать, что цифра занижена втрое. Большинство систем находится в странах Латинской Америки. Но тамошние хозяева не очень хотят с ними расставаться. Я вас поздравляю с удачной сделкой. Деньги уже на счете.

— Кто выступает поручителем?

— Два

частных лица, имеющие в этом банке хорошую кредитную историю и внушительные вклады. И еще одна страховая компания, не слишком известная, но вполне уважаемая. Ее название указано в документах.

— Что ж, в таком случае поздравляю и вас. С хорошими комиссионными, — улыбнулся Приз.

Клемон лишь скромно пожал плечами, глупо отрицать очевидные факты. Ясное дело, в ближайшее время он заведет себе еще одну молодую любовницу, танцовщицу из ночного клуба «Ле Куин», накупит целый шкаф спортивных пиджаков и перейдет с дрянных американских сигар на настоящую Гавану «Монтекристо Спешиал»по три бакса за штуку. И вообще — жизнь прекрасная и удивительная штука до тех пор, пока в потайных карманах шуршат деньги. И об этом надо говорить открыто, без ложного ханжества.

— Я хотел немного задержаться в России, но теперь появились дела во Франции, — сказал Клемон. — Это приятные дела.

Приз улыбнулся в ответ и снова промолчал. Он не любил говорить в лицо собеседнику неприятные вещи. Какому человеку понравится, если ему вдруг заявят, что через пять минут он сдохнет. Жить Клемону остается, Приз покосился на часы с кукушкой… Остается минут десять. Клемон перехватил взгляд Краснопольского.

— Вы куда-то торопитесь?

— Нет, сегодня я совершенно свободен. Но очень проголодался. Сюда можно заказать обед?

— Скажем, через полчаса вас устроит?

— Вполне, — кивнул Приз. — Итак, счет открыт в банке «Ла Посте». Задаток — четыре миллиона двести тысяч евро. Остальные деньги окажутся на депозите, когда ваши люди вывезут груз из России. Так?

— Правильно.

— Чтобы распоряжаться деньгами по своему усмотрению, не нужна личная подпись. Нужно знать только свой номер. Поддерживать связь с банком можно из любой точки планеты, скажем, через Интернет, по факсу или просто по телефону. Я правильно понял?

— Совершенно верно, — Клемон был доволен собой и не скрывал этого. — Честно сказать, это мое первое по-настоящему большое дело. До сих пор мне выпадали не слишком крупные дела, черновая работа. И комиссионные весьма скромные. Между нами: последние два года я выполнял заказы некоторых мусульманских организаций в Алжире. Это достойные люди. Они умеют убивать. И они умеют умирать. Но есть один существенный недостаток: они слишком бедны, чтобы обеспечить мою старость.

— Но теперь-то все изменилось.

— Да, в будущем, думаю, мне светят хорошие перспективы. Мой босс своих людей не обижает.

Приз хотел заметить, что воображению и оптимизму Клемона можно позавидовать. Уверенность в завтрашнем дне, радужные перспективы, которые он успел себе нарисовать, все эти девочки, костюмчики. И всякое такое дерьмо, которое он вкладывает в понятие «красивая жизнь». На самом деле, все — лишь пустые фантики. А Клемон, он даже не человек, он съемный заменяемый винтик. Продукт одноразового употребления, что-то вроде бумажной салфетки или куска туалетной бумаги. Клемона использовали для работы в Алжире и Ливии, затем наклюнулась эта операция, и он, специалист по оружию, должен был убедиться, что товар на месте, все комплексы технически исправны, находятся в прекрасном состоянии. И готовы к отправке за границу. Француз свое дело сделал, но обстоятельства изменились не в его пользу.