Черный человек
Шрифт:
– Ты меня запутала, – простонала, закрывая лицо волосами.
– У тебя вся жизнь впереди, разберёшься. На то, чтобы всё понять у меня ушло много времени. Здесь столько тонкостей, столько деталей, а…
Снизу послышался негромкий звон.
– А вот и таксист, – по-другому закончила она. – Просто запомни то, что я тебе сказала. Три правила. Соблюдая их – выживешь.
***
В такси было холодно. Или это меня знобило несмотря на палящую жаром печку. Водитель что-то с жаром втолковывал поддакивающей Элли, расположившейся на переднем сиденье, я же, прислонившись лбом к стеклу, прокручивала в голове всё, что случилось
В груди клубок шипящих растревоженных змей и мне никак не удаётся успокоиться. Всё хочется что-то сделать, что-то сказать, на что-то решиться, но прямо сейчас машина едет так медленно. Что скажу Максиму? Вот что должна сказать ему, чтобы он вернулся? Не уверена, что он просто бросился в тот мир с головой, не думая ни о чём. Нас по-другому воспитывали, а значит он знает, на что идёт. Как мне вернуть брата? Как достучаться?
Автомобиль остановился на окраине Москвы, где-то возле Серебряного бора. Район незнаком и неприветливо холоден. Небо, окрашенное в мутные рыжие тона с густыми грязно-серыми облаками, нависал тяжестью и мелкими букашками-снежинками, забирающимися при помощи ветра, за воротник, неприятно холодя шею. Поёжившись, плотнее засунула руки в карманы, дожидаясь, когда Элли расплатиться с таксистом.
– Потерпи, мы почти на месте.
Оглядевшись, заметно напряглась, поскольку понятия не имела, о чём она говорит. Мы находились возле кромки леса, на клочке старого, полуразрушенного асфальта, щедро укутанного толстой полоской льда, припорошенного лёгким снежком. Напротив, через широкую дорогу, располагались складские здания, закрытые высокими заборами, украшенные колючими проволоками и небольшими видеокамерами. На территориях вяло побрехивали дворовые псы, мимо проносились машины, ослепляя вспышками фар, а за спиной, завывая пронзительной стужей, шумел ночной лес. С нашей стороны, за поворотом, спрятанный темнотой, но освещённой всего двумя фонарями, виднелся то ли клуб, то ли магазин с причудливым входом в виде распахнутой пасти дико улыбающегося клоуна. Наверное, при свете это выглядит не так страшно, а скорее даже привлекательно для посетителей, но сейчас, в эту свинцовую ночь, здание выглядело пугающе, отталкивающе-непритязательно и явно дёшево. Не удивлюсь, если нам именно туда.
Я не ошиблась.
– Элли, что это за место? Я словно иду прямо в фильм ужасов. В них обожают такие декорации! – воскликнула, осторожно ступая по скользкому асфальту, не поспевая за прущей напролом девушкой. – Там вход на Изнанку?!
– А, – она махнула рукой, даже не оглянувшись. – Поверь на слово, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Такое не забывается. Доверься мне.
У входа стояла покосившаяся тумба с объявлениями старых, прямиком из девяностых, концертов, перекрытых огромным плакатом с объявлением:
Клуб развлечений!
Приходите, ведь только у нас – «Зеркальный лабиринт», «Комната страха», «Гадальный будуар» и многое другое!
Судя по всему, и объявление висит здесь не меньше десяти лет. Странно, что за столько времени клуб не закрылся и всё ещё радует облупившейся краской на лице клоуна, расписанием работы касс и временем приёма на входе. От всей картинки, запорошенной зимним антуражем, веяло истинным духом сюрреализма. Только соответствующей музыки не хватало. Однако сама мысль о том, зачем мы сюда пришли, перебивала всё и вся. О да, мы идём в Царство теней. Из «Клуба развлечений». Я вся в предвкушении.
Элли направилась прямиком ко
– Ничего не бойся, Марго, – шепнула она за мгновение до того, как открылась входная дверь.
На пороге появился полуголый юнец в одних штанах и дешёвых шлёпках. Его лицо, густо усыпанное как веснушками, так и прыщами, выражало крайнюю степень удивления. Он явно не ожидал кого-либо увидеть.
– Я не заказывал! – резко воскликнул он, почесав нос и недовольно прищурившись. – Чего вам надо?
– Мы не к тебе, – Элли вышла вперёд и негромко хмыкнула. – Паша, ты же помнишь меня?
– А, это ты, – снисходительно пробурчал парнишка, открывая по шире дверь, – ну, заходите, раз пришли.
Элли уверенно переступила порог странного клуба, я следом юркнула мимо скучающего парня.
Разочарована. Вот, верное слово к тому, что увидела. Вместо таинственного полумрака с густым зеленоватым туманом и странным шёпотом по углам, перед нами оказалось обычное фойе с классическим набором: касса с мелким окошком, гардеробная на три с половиной калеки, небольшой магазинчик, застеклённый и похоже давно не открывавшийся, двери, украшенные дешёвой мистический символикой, как пауки, паутина, кривые красные глаза и «зловещая» надпись: «Оставь надежду всяк сюда входящий» на латыни с ошибками. Полный антураж.
Именно в этот момент расслабилась. Нервное напряжение, не отпускавшее с самого дома, рассосалось, оставив лишь лёгкую дрожь, да и та, в тепле, быстро сошла на нет. Не знаю, чего именно ожидала, но явно не этого. Здесь всё было настолько примитивно, настолько предсказуемо и плоско, что ожидать чего-то пугающего и сверхъестественного, не приходилось. Мне стало легче.
– Чай, кофе? – раздался голос за спиной. – Он скоро придёт, так что если хотите…
– Нам ничего не нужно, – Элли отрицательно мотнула головой, остановившись возле старых рекламных плакатов. – М-мм, новый постер. 2007 год. Не видела его раньше, решили чуть изменить интерьер?
– Мне было скучно, – вяло отреагировал Паша, обходя меня по дуге. – Раньше ты приходила одна. Это кто?
– Подруга, – коротко ответила она.
– Ну и ладно, – равнодушно сказал он, вновь почесав нос, а затем нахмурился. – Скоро приду.
Когда он ушёл, сразу подошла к Элли с вопросом:
– Кто это?
– Маска, – ответила она. – Просто маска. Тот, к кому мы пришли не может находится в одном месте, слишком большой объём задач, слишком много людей, с которыми нужно встречаться и это только с нашей стороны. Вот и приходится пользоваться подобными ухищрениями.
– Не поняла.
– И не надо понимать, рано ещё. Нам бы вернуться живыми, потом у тебя будет много времени, чтобы во всё вникнуть, – она махнула рукой.
– Элли, давно не виделись!
Голос оказался намного приятнее ломающегося голоска подростка, обернувшись, с удивлением увидела Пашу. Но только это был уже не он. Черты лица плыли, стекали, как вода, его одежда стала продолжением кожи, как раскраска плотными красками, она переливалась, менялась, плотнела и растекалась. Тоже самое творилось и с волосами, которые как мелкие змеи то спускались вниз, то завивались тонкими кудрями. И только глаза, уж точно не Пашины, оставались неизменными. Глубокие седые, вспарывающие душу ножом. В них не было ни зла, ни добра, ни равнодушия. Ничто. Но в тоже время всё.