Черный дембель. Часть 1
Шрифт:
— Хватит зубрить, Серый! — сказал он. — Перед смертью не надышишься!
Кирилл ухмыльнулся.
— Отстань, малой.
Я отмахнулся от брата, будто от надоедливого насекомого.
Но насекомое не сбежало.
— Не отстану! — заявил Кир.
Он сдвинул мои учебники к краю стола.
Я потёр уставшие глаза.
Спросил:
— Что тебе от меня нужно?
— Сегодня вечером мы с тобой ужинаем не дома! — сообщил Кирилл.
Я вздохнул.
— Илья Владимирович звонил, — пояснил Кир. — Он пригласил нас в ресторан!
Я потёр уставшие глаза.
—
Взглянул на оставшийся в тетради нерешённым пример.
Кир расправил плечи и объявил:
— Сегодня мы ужинаем в «Московском»!
Он снова ухмыльнулся и добавил:
— Артур сказал, что его папа уже заказал там столик!
Я застегнул пуговицы на рубашке и взглянул на своё отражение в зеркале.
Покачал головой. Потому что невооружённым глазом видел: одежда мне катастрофически мала. И если при поездке в институт меня этот факт не смутил, то сегодня он меня озадачил.
Я хорошо помнил, что ресторан «Московский» в брежневские времена считался заведением для элиты нашего города. Даже днём в будние дни там непросто было отыскать свободное место (именно место — не столик). Вечером на двери «Московского» всегда маячила табличка с надписью «мест нет». И если в будний вечер входным билетом иногда служила переданная швейцару не слишком крупная купюра, то в пятничные и субботние вечера простые смертные в «Московском» не отдыхали: на это время ресторан превращался в закрытый клуб.
Мне о работе того «клуба» рассказывал Артур Прохоров, который раз в месяц обязательно наведывался в «Московский» в компании дяди Саши Лемешева (уже с первого курса института). Из-за чего Артурчику завидовали все наши сокурсники и сокурсницы. От Артура я и узнал, что коммунизм в СССР всё же построили… но не везде и не для всех. Потому что для меня в семидесятые годы рассказы Прохорова о том, что ели, что пили и как веселились в самом элитном ресторане Новосоветска, казались сказочными историями: такими же, как и тот самый «коммунизм».
Я снова взглянул на явно короткие штанины брюк. Вспомнил, как мне не нравилось, когда молодёжь в будущем расхаживала с голыми щиколотками — усмехнулся. Подвернул рукава на рубашке.
«Вопрос с одеждой обязательно решу, — подумал я. — До начала вступительных экзаменов».
Илия Владимирович заехал за нами точно в назначенное время — мы ждали его у обочины дороги, рядом с домом Прохоровых.
Ровно в пять часов вечера к нам величаво подкатил хорошо знакомый мне по прошлой жизни светло-голубой автомобиль ГАЗ-21 «Волга». Я увидел, что директор фабрики сидел на переднем пассажирском кресле справа от водителя. Заметил белое пятно: выглядывавшую из-под пиджака забинтованную руку Прохорова.
Кир, Артур и я забрались на заднее сидение. Мы проделали это суетливо, но почти беззвучно — лишь громыхнули дверью автомобиля. Хором поздоровались, вдохнули запах дорогого мужского парфюма.
«Говорит радиостанция 'Юность…» — вещал вполне соответствовавший ретро-стилю автомобильного салона «Волги» радиоприёмник.
— Ну что, орлы, гульнём? — спросил смотревший на нас из зеркала заднего вида Илья Владимирович.
Сегодня он уже не походил ни на бомжа, ни на пациента стационара — выглядел преуспевающим советским человеком средних лет.
Артур и Кирилл переглянулись и улыбнулись, будто маленькие детишки перед поездкой в парк развлечений.
Я ответил (и за себя, и за парней):
— Гульнём, дядя Илья. Почему бы и не гульнуть?
Расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке — порадовался, что не надел галстук.
К «Московскому» мы подъехали ещё засветло. Выбрались из машины — Илья Владимирович попрощался со своим водителем «до вечера». ГАЗ-21 поехал в направлении центра города, уступил место автомобилю той же модели, но светло-серого цвета. Директор фабрики будто и не заметил табличку «мест нет». Здоровой рукой он решительно потянул за массивную деревянную ручку, распахнул дверь ресторана и уверенно перешагнул порог. Я пропустил вперёд взволнованных парней. В хвосте нашей процессии вошёл в «Московский», полной грудью вдохнул смесь из запахов общепита и ароматов женских духов.
Илья Владимирович жестом поздоровался с дежурившим у входа швейцаром — тот ответил директору фабрики улыбкой и повёл нашу компанию через заполненный посетителями зал. Я шагал за спиной Кирилла, рассматривал собравшийся в ресторане пока ещё относительно трезвый контингент. Замечал пошитые на заказ костюмы мужчин и блеск дорогих камней на золотых женских украшениях. Рассматривал не самые привлекательные (на мой избалованный вкус) блюда с салатами и закусками на столах, графины с водкой и коньяком, бокалы с вином, бутылки с минеральной водой и с лимонадом.
Звучавшая в зале музыка заглушала пока негромкие разговоры. Я огляделся. Заметил, что сцена пустовала. Хотя Артур рассказывал, что по выходным здесь выступали артисты: не только местные. Иногда, говорил он, к нам в Новосоветск наведывались на «подработку» и гости из Краснодара, бывали даже столичные певцы и музыканты. В этих словах Прохорова, помню, мы с сокурсниками усомнились: нам слабо верилось, что мелькавшие по телевизору лица снисходили до пения в «Московском». Хотя Артурчик с пеной у рта доказывал, что своими глазами видел на сцене в ресторане музыкантов известного ВИА: «тех самых».
По пути к столику Илья Владимирович то и дело пожимал руки мужчинам, раскланивался и любезничал с дамами, здоровался с персоналом ресторана. Я отметил, что среди собравшихся в зале людей он выглядел «своим». В отличие от шагавших следом за ним парней, на которых не обращали внимания ни гости ресторана, ни официанты: Илья и Артур будто брели в шапках невидимках. А вот на мою улыбку многие дамы реагировали (разных возрастов). Они без стеснения осматривали меня с ног до головы (будто оценщики). Как и их спутники, которые провожали меня хмурыми и (как мне показалось) завистливыми взглядами.