Черный дембель. Часть 2
Шрифт:
Лена шагнула ко мне — я невольно напрягся (похожим образом со мной сблизилась час назад Светочка: поцеловала меня, прощаясь до субботы). Котова подняла руку, ногтем поскребла воротник моей рубашки.
Я отстранил от себя её руку и спросил:
— Ты серьёзно? Побежишь?
Лена кивнула. Она смотрела мне в глаза, улыбалась.
На лицо девчонки будто бы легла тень: мне почудилось, что улыбка Котовой приобрела грустный оттенок.
Я пожал плечами, сказал:
— Ладно. Жди. Скоро вернусь.
Проходил
— Погоди, Чернов, — сказала она.
Я замер напротив окошка, за которым блеснули стёкла очков.
Поздоровался:
— Здравствуйте, Любовь Фёдоровна.
— Погоди, Чернов, — повторила вахтёрша.
Она торопливо вышла из своей комнатушки: маленькая, щуплая, в очках с громоздкой пятнистой оправой. Привычным движением поправила тёплый платок на плечах. Запрокинула голову, нахмурила брови.
— Опять по бабам шлялся? — сказала баба Люба.
Я улыбнулся, развёл руками, спросил:
— Откуда такие подозрения?
Любовь Фёдоровна фыркнула.
— Молодо-зелено, — сказала она. — Воротник у тебя в помаде, вот откуда!
Покачала головой и добавила:
— Балбес.
Я скосил взгляд — рассмотрел красноватое пятно в том самом месте, которое минуту назад скребла ногтем Котова. Не нашёл в памяти тот момент, когда Светочка пометила мою рубашку.
— Девица к тебе недавно приходила, — сказала вахтёрша. — Эта… глазастенькая. Лена Котова, кажется.
Любовь Фёдоровна посмотрела мне в глаза. Я увидел её зрачки — словно заглянул в дуло винтовки. Кашлянул.
— Знаю. Только что её встретил. На улице.
Вахтёрша сняла очки, но не отвела взгляда от моего лица.
— Хорошая девка, — сказала она. — Вежливая. Красивая. Приятная.
Любовь Фёдоровна сощурилась — будто прицелилась. «Снайпершей на войне была, — подумал я. — Стопудово!»
— Смотри, Чёрный: узнаю, что обидел её!.. — сказала баба Люба.
Мне почудилось, что в её голосе лязгнул металл. Женщина показала мне кулак, потрясла им около моего носа.
— Да ладно вам, баба Люба, — сказал я. — Как вам такое на ум пришло?
Пожал плечами.
Улыбнулся.
И всё же отступил на шаг: разорвал дистанцию, словно в бою на ринге. Сообразил: на пару секунд я позабыл о том, что мне не двадцать, а семьдесят лет. Шутливо поднял руки — будто защищался.
— Малолеток не трогаю. Честное комсомольское, Любовь Фёдоровна. Я же не злодей!
Пару секунд вахтёрша смотрела мне в глаза. Всё это время я чувствовал себя так, будто находился под прицелом (подобные ощущения у меня часто бывали в пока ещё не наступивших девяностых годах).
— Ну, ну, — сказала баба Люба. — Ладно…
Она покачала головой.
И добавила уже без угрозы:
— Бабник.
Кириллу
Мы вышли из общежития — и сразу же увидели Лену.
Мой младший брат и Котова замерли лицом к лицу. Оба стояли, приосанившись и горделиво приподняв подбородки. Молчали: не поздоровались. Я смотрел на их профили и видел, как напряглись жилки на их шеях. Кир закусил губу, сжимал в руке ручки сумки с боксёрскими перчатками. Лена вцепилась в край своей кофты. Оба выглядели серьёзными.
Я сообразил, что Кир и Лена с понедельника почти не смотрели друг другу в глаза. Котова на этой неделе часто заглядывала к нам в комнату, но при появлении Кирилла она тут же уходила: будто чего-то стыдилась. Похожим образом вёл себя в её присутствии и мой младший брат: Кирилл стыдливо прятал от Котовой взгляд… до этой минуты.
Я кашлянул — напомнил о себе.
Котова тряхнула кудрями.
Кир нахмурился.
— Дружба? — спросила Лена.
Она протянула моему брату руку.
Тот посмотрел на девичьи пальцы.
Пожал их: неуверенно и не сразу.
— Ладно, — ответил Кирилл.
Котова улыбнулась, взглянула на меня.
— Куда побежим? — спросила она.
— До пятнадцатой школы…
…После бессонной ночи я добрался до спортплощадки, истекая потом.
По вискам Котовой тоже стекали большие блестящие капли, девчонка шумно дышала.
Кирилл посматривал на нас с усмешкой.
— Слабаки, — сказал он.
Я пригрозил ему боксёрскими перчатками.
И пообещал:
— Ты о своих словах пожалеешь, малой.
Смахнул со лба влагу и добавил:
— Хотя… скорее всего не сегодня.
В понедельник утром Котова снова побежала вместе с нами.
И во вторник.
Во вторник, шестнадцатого октября, во время большой перемены в коридоре главного корпуса института я встретил Венчика.
Ждал эту встречу уже третью неделю.
Но она всё равно стала для меня неожиданной.
Я почувствовал, как неистово заколотилось в груди сердце. Скрипнул зубами. Сжал кулаки и преградил Венчику дорогу.
Глава 15
Темноволосый, кареглазый широкоплечий парень в аккуратном сером костюме, с кожаным коричневым портфелем в руке шёл мне навстречу со стороны кафедры факультета экономики и организации машиностроительной промышленности.
Я отыскал в памяти его имя: Вениамин Сельчик. Но сам я в воспоминаниях обычно называл его Венчиком: так окрестили Вениамина сокурсники, когда он ещё являлся студентом института. Так же за глаза называли его и прочие студенты.