Черный ход
Шрифт:
— Здравствуйте, сэр, вы записывались к доктору?
— Нет, я из полиции.
— Простите, я не получала никаких указаний.
— Это по поводу одного медицинского заключения. Я думаю, вашему шефу будет удобней поговорить со мной здесь, чем выезжать в полицейское управление.
— Секунду, я сейчас узнаю.
Девушка скрылась за дверью, а лейтенант снова посмотрел на макаку.
Та, выпятив нижнюю губу, уставилась в ответ наглыми круглыми глазами.
— Доктор вас через минуту примет. Прелестное существо, не правда ли? Только что не может говорить. Зато
Обезьяна издала хулиганский звук, помахала рукой в сторону лейтенанта, а потом постучала себя кулаком по темени.
— Я при исполнении обязанностей, мэм. И за такие мысли, даже высказанные жестами, имею право надеть на нее наручники.
Девушка покраснела и, кажется, приготовилась извиняться, но на пороге уже стоял доктор.
Среднего возраста, в свитере и каких-то домашних брюках.
Однако странно было другое: он смотрел на лейтенанта так, будто ждал его. Не сегодня, не вчера, а Бог знает, сколько уже времени. И вот, дождался!
Тот почувствовал себя как-то неловко и быстро отрекомендовался.
Доктор в ответ только радостно развел руками, приглашая его в кабинет.
— Я по поводу… — начал лейтенант, усаживаясь в глубокое кресло. Кресло, словно живое, заключило его в себе: мягко, удобно, но подозрительно крепко.
— Сегодня вы опять плохо спали, — сочувственно произнес доктор, глядя доброжелательно, но в упор. И лейтенант захотел отвести глаза, но почему-то не смог.
— Да, много работы, такая профессия, — невнятно и словно оправдываясь, произнес он.
— Раздражены отношением с начальством, — не вопросительно, а утвердительно произнес тот.
— Да, а как…
— У вас неадекватно-наступательное настроение там, где его не должно быть. Это компенсация за потери на другом уровне. — Доктор тут же озабоченно поцокал языком: — Как у вас подавлена эмоциональная сфера.
— Да с чего вы взяли?
— Вы уже несколько раз незаметно для себя сжали и разжали левую кисть. Не обращали внимания, что это делаете?
Лейтенант недоверчиво посмотрел на свою руку.
— Не обращал.
— Этой моторикой вы инстинктивно пытаетесь снять депрессию в правом полушарии, а там эмоции. Развод был не так давно?
Ему захотелось пошевелиться, поднести руку ко лбу, но властное кресло не разрешило, поэтому, бегло взглянув на доктора, он только спросил:
— А это как?
— Элементарно. Та же эмоциональная сфера. Но все это случилось недавно, иначе вы бы заметили, что работаете левой рукой. Нет обручального кольца. Характерная желтизна белков, при в целом не алкоголичном типе, говорит, что употребляете на ночь. Скорее всего, пиво. Ни одна нормальная жена у людей вашего социального слоя этого бы не позволила.
Лейтенант удрученно покивал головой.
— Не унывайте, будем лечиться.
— Доктор, спасибо, но я не за этим.
— Первый сеанс вам ничего не будет стоить. Я вам выпишу рецепт. — Он так и сделал, протянув ему через минуту стандартный бланк. — Но через неделю будьте любезны сюда явиться. Ничего, организм у вас крепкий. Вы ведь выросли в сельской местности?
— Ой! Ну
— Потому что я люблю понимать, а не уличать.
— А… стало быть, я люблю уличать?
— Конечно, это особенный тип человека.
— Хм…
— Вы вспомнили сейчас, что бывшая жена тоже так говорила?
— Да, — лейтенант вдруг расслабился и рассмеялся сам над собой. — Доктор, а зачем вам та мерзкая обезьяна?
— Она демонстрирует пациентам, что есть что-то еще похуже. Сюда не приходят довольные собой люди.
— Вы профессионал!
— Надеюсь. Как и на то, что не ошибся с диагнозом этого вчерашнего молодого человека.
— Я не вполне разобрался со всеми терминами, но общий смысл медицинского заключения: серьезное умопомешательство, наведенное пугающими внешними событиями.
— Вы правильно поняли.
— А почему он сам не мог быть непосредственным участником тех событий? Проще говоря: убил сгоряча, а потом, очухавшись, впал в помешательство?
— Такое, конечно, тоже возможно, но только не в этом случае.
— Объясните, пожалуйста.
— В его бреду присутствует сильный посторонний образ. Ассоциации связаны именно с ним.
— Какой-то человек?
— Нет, это не прямое отражение увиденного. У вас в раннем детстве не было сильного отрицательного впечатления?
Лейтенант почти сразу же вспомнил.
— Было.
— Какое?
— Я в четыре года вскарабкался вслед за старшими на дерево и упал. С приличной для моих размеров высоты. Я даже почти не ушибся. Но падая, так испугался, что уже на земле думал, что разбился и вот сейчас умру.
— Вы всю жизнь не очень любите высоту.
— Верно.
— И были тяжелые сны, когда виделся кошмар, как вы падаете в пропасть.
— Не часто, но да.
— Вот здесь мы и подошли к главному. Ваши сны были тяжелыми не из-за того, что именно это снилось. Наоборот, снилось по причинам какого-то ненормального состояния: болезнь, например, ночная температура. И из структур памяти вырывался тот страх, который вы дальше всего запрятали. Вы сжали его до атома, но стоит из-за болезни или усталости снизить энергетический ресурс, и он разрывается, как маленькая атомная бомба. Тот парень когда-то очень испугался змеи. Теперь он видит в бреду, как она душит его невесту. При этом он вполне мог и не видеть действительного убийцу, а просто вдруг обнаружить труп. Остальное проделал его крайне взбудораженный мозг.
— Простите меня за этот вопрос, но все-таки: почему вы совсем исключаете возможность обмана?
— Меня вообще очень трудно обмануть. Но тем более, никто не может это сделать во сне. Я же сам вводил ему сильные препараты. Нет, лейтенант, парень не убивал эту девочку Дики.
— Как вы сказали? — он наморщил лоб, вспоминая. — Дики?.. Девушку звали Джессика.
— Он, во всяком случае, именно так ее называл. Наверное, уменьшительно.
Вернувшись в управление, лейтенант сразу отдал приказ опросить близких знакомых погибшей Джессики Форман. В лоб не спрашивать, но ненавязчиво выяснить, не было ли среди ее друзей некоего Уоррена.