Черный ход
Шрифт:
— Полковник. Большая служебная дистанция между нами, но не берите в голову. Мы будем общаться просто как офицеры.
— Не стоит спрашивать, каким государством вы этого звания удостоены?
— Не стоит. Однако поверьте, заслужить его не менее трудно, чем у вас.
— Заслужили тем, что совершили три убийства?
— Не три, а два. Но главное — не за это.
— Два?.. Или я еще не выздоровел. Давайте-ка посчитаем.
— Посчитайте, лейтенант.
— Начну с конца. Вы запустили в корзинке на воздушном шаре змею на виллу, впрыснув ей предварительно пока еще неизвестный мне препарат.
— Уж, вы абсолютно правы.
— До этого, спрятавшись в багажнике Уоррена, забросили в бассейн какую-то тоже быстро растущую гадость.
— Пиявку, лейтенант, всего лишь пиявку.
— Пиявку… но живот был разорван.
— Пиявка обладает сильным механизмом укуса. Она именно разрывает предварительно кожную ткань, чтобы потом присосаться. И точно такие же напали на вас в лесу.
— Ах, так. То есть гигантские пиявки.
— В семь футов длинной, лейтенант.
— Тьфу, пакость!
— Да Бог с ними. Почему вы насчитали мне три убийства?
— Здравствуйте, обосрамшись, а профессор?!
— Лейтенант, офицеры не должны употреблять ненормативную лексику.
— Все равно вопрос остается тем же. Хотя, прошу извинить, эта лексика моей бывшей жены, танцовщицы.
— Сочувствую вам. Как можно так ошибаться? И что у вас могло быть общего?
— Ничего, вы, разумеется, правы. Но все общее перешло теперь в ее руки.
— Очень досадно. Наши женщины так себя не ведут.
— А мужчины?
— Да, вы про профессора. Я не причастен, и мы не планировали его убирать. Я полагаю, он стал жертвой лягушки.
— Лягушки?.. Постойте, постойте… — Он вдруг хлопнул себя по лбу: — Какой же я идиот! Все время думал о том первом дне в лесном домике. В журнале было записано: «Опыт на трех лягушках». В банке плавали две. Он проводил эксперименты с разными препаратами для каждой?
— Правильный ход мыслей, лейтенант. Третья лягушка вымахала. А затем просто проглотила его.
— Дьявольщина! Каких же она была размеров?
— Пустяки, футов в двенадцать. Профессор был человеком скромной комплекции.
Он, прикидывая, сдвинул брови:
— Задохнулся почти сразу внутри от недостатка воздуха?
— Судя по всему, так. А лягушка успела убраться в болото, прежде чем деградировала в жидкий плазменный состав. Вы догадывались, что именно происходит потом с искусственными гигантами?
— Понял, но поздновато. Сколько минут они функционируют, если не секрет?
— Те, о которых вы говорили, пять-шесть. Но за прошедшее время мы далеко продвинулись.
— За какое?
— Вы здесь уже около месяца.
Он захотел присвистнуть, но не получилось.
— Желаете чего-нибудь выпить? Вам уже можно.
— Нет, не хочу. Отвык. Значит, своей жизнью я обязан Уоррену?
— Мне тоже. И я не жалею. «Умный враг — лучший учитель».
— Кто это сказал?
— Али — преемник Магомета и основатель шиитов Ислама.
Ему на прощание улыбнулись:
— Вы можете гулять по саду, лейтенант. Там везде камеры, и охрана сама подскажет, куда ходить не надо. А теперь извините. У нас сегодня очень ответственный день.
День был в самом разгаре. Солнце жгло огромную
Всем очень нравилось это место: и командирам, и младшему персоналу, и летчикам, считавшим, что здесь самые удобные погодные условия в мире.
Хотя визит не был дружеским. Арабский мир опять беспокойно зашевелился. Радикалы особенно подняли голову и слишком успешно сейчас вытесняли из религиозной жизни разных народов более умеренных исламистов.
Из аналитической записки ЦРУ: «Следует признать, что ошибки американской политики в отношении исламского мира проистекали из недостаточно ясного понимания центрального пункта этой религии. Тезис о Священной войне с целью распространения ислама на всю планетарную систему отнюдь не относится к разрядужелаемого. Полное и всеохватывающее распространение ислама является главной (необходимой) религиозной задачей, сравнительно с которой все остальные выступают лишь в подчиненном смысле. В отличие от христианского спасения души человека, требующего индивидуального нравственного совершенствования, спасение души правоверного невозможно без его участия в распространении ислама в полном объеме имеющихся на данный момент индивидуальных ресурсов. В связи с этим любая пассивность, правильнее сказать — не полная отдача сил указанной цели, является не только предметом внешнего осуждения для отдельной личности, но и фактом греха, исключающего возможность благополучного существования души после смерти. Сравнительная с этим ничтожность всего остального заставляет, таким образом, говорить об органической неотвратимости радикальных настроений и действий в исламском мире».
По различной информации многих союзных разведок, следовало ожидать вспышек. Поэтому авианосец и поместил сейчас свое огромное тело в персидскую ванну.
Утреннее интенсивное полетное время сменилось спокойным дневным периодом. Технические службы еще возились у самолетов, связисты и наблюдатели продолжали работу, но большая часть персонала отдыхала внутри, в прохладе кондиционеров, и люди лишь иногда выходили на верхнюю палубу пощурить глаза на солнце и полюбоваться на тихую и прозрачную водную гладь.
Авианосец вообще никогда не ходит один. Только в сопровождении: несколько эсминцев, два-три противолодочных корабля являются минимальным условием его океанического пребывания. Не потому что он сам не способен топить подводные лодки, уничтожать надводные и воздушные цели. Он все это прекрасно умеет. Но все-таки нельзя держать в океане такую неимоверную ценность без дополнительного контроля по радиусу возможного приближения.
Вот и вчера эсминец перехватил шикарный быстроходный катер, пожелавший войти в нормативную акваторию авианосца. Проверили и его, и пассажиров. Точнее, пассажирок, которыми оказались три эмансипированные арабские девчонки, ругавшиеся по-английски не хуже морского пехотинца со стажем. Бикини-красотки скандалили, как могли, упирая на то, что международные правила не запрещают им плавать, где вздумается, а тем более в родных океанических водах.