Черный караван
Шрифт:
Бай наконец поднял голову. Тихо, как провинившийся, проговорил:
— В этом будьте покойны. Если хотите, я дам клятву на священном Коране.
— Не надо, не клянитесь. От частых клятв совесть грубеет. Говорят, с каждой клятвой человек отрывает часть сердца. Это правда?
Бай снова поник головой, словно кто-то надавил ему на плечи. Достал пестрый шелковый платок и вытер потное лицо, потом вылил остатки чая из чайника в пиалу и прополоскал горло. Прерывающимся голосом заговорил:
— Я — ваш слуга, господин полковник… Все, что вы прикажете, будет сделано.
Не было нужды наносить новые удары собеседнику, напротив, следовало
— Теперь об оружии. В ближайшие дни вам дадут тысячу винтовок и пять пулеметов. Об остальном Мирсеид-хан, ознакомившись с обстановкой, решит сам. Я предоставляю ему это право. Также и в отношении денег. В течение этой недели вам вручат один миллион рублей. О дальнейшем договоритесь с Мирсеид-ханом. Это вас устраивает?
Ишмет-бай протянул обе руки:
— Аллах да будет свидетелем нашей верности!
Покинув на время бека, мы и назад отправились пешком. Настроение у капитана было испорчено. Он никак не ожидал, что встреча закончится таким образом. Честно говоря, мысль отправить его к Ишмет-баю возникла у меня внезапно. Поэтому я постарался успокоить его:
— Ты, Роберт, не расстраивайся. Самое большее через месяц, если хочешь, я пришлю вместо тебя другого человека. Но ты подумай: тебе открывается широкий простор для самостоятельной работы. Целый вилайет в твоих руках. Тысячи вооруженных джигитов подчинены тебе… Что еще нужно? Остальное зависит от тебя. Ей-богу, если бы мне разрешили, я и сам остался бы. Знаешь, каких дел можно наделать с помощью этих дикарей?
Капитан промолчал. Я продолжал:
— К тому же Ишмет-бай — тип особенный. До нынешнего дня он надеялся на турок. По существу, воевал против нас. Теперь есть возможность использовать его против турок. Знаешь, какой шум можно будет поднять с его помощью? Об этом мы поговорим в более спокойной обстановке. Теперь о другом: как ты смотришь на приглашение эмира?
Роберт тихо засмеялся.
— Почему ты смеешься?
— Я вспомнил бека. Какие наивные люди! Слушая вашу высокопарную речь, он так и светился. Даже, пожалуй, мысленно повторял за вами каждое слово. Какой глупец!
— Не удивляйся. Это — Восток. На Востоке, как говорил один европеец, красивыми словами можно перерезать горло шаху!
Я невольно замедлил шаги. Впереди снова появился князь. Рядом с ним была все та же русоволосая девушка. По-видимому, он тоже заметил нас: быстро вошел в одну из лавок. Я повернулся к Роберту:
— Может, возьмешь князя с собой?
— Нет. Лучше всего передать его бандитам эмира.
— А как передать?
— У меня есть интересный план… Жаль, что вы решили продолжать проверку… А то я мог бы завтра же загнать его в капкан.
Едва мы свернули с главной улицы, направляясь к себе домой, как навстречу показался Андрей — посланец Арсланбекова. Так как вечером мне еще предстояло побывать у бека, я решил теперь же, не откладывая, поговорить с этим Андреем. Подал ему знак следовать за нами.
Отдав необходимые распоряжения Роберту и Дэвиду, я заперся со своим гостем. С первого взгляда понял, что никакой он не Андрей, что это вымышленная кличка. Это был худощавый мужчина, среднего роста, с виду лет пятидесяти. Волосы у него почти все вылезли, сверкающая лысина раскинулась от лба до самой макушки. Я предложил ему закурить.
— Ну, давайте теперь познакомимся. Кто вы такой?
Гость сидел сутулясь, не меняя позы. Взял папиросу и начал мять ее своими костлявыми пальцами. Затем не спеша прикурил и сделал долгую затяжку. Наконец взглянул на меня сквозь облако дыма:
— Если вы не торопитесь, я предпочел бы начать издалека.
— Нет, я не тороплюсь. Говорите…
Он снова опустил голову, снова задымил папиросой. Затем выпрямился и начал свой рассказ:
— Я — капитан Кирсанов… Юрий Алексеевич… В дни большевистской смуты находился в Хиве, в части полковника Зайцева. Когда прошел слух, что большевики захватили власть в Туркестане, все наши офицеры собрались и после короткого совещания единогласно решили остаться верными Временному правительству. Послали своих людей в штабы казачьих частей в Оренбурге и на Урале. Спустя немного времени из Ташкента посы-палея от большевиков приказ за приказом. Мы их, разумеется, не выполняли, бросали в печку. В Хиве, помимо казачьего полка, были и другие русские части. Приехали большевики из Ташкента, начали разлагать гарнизон. Солдаты стали требовать распустить их по домам. Начались волнения…
Заразительный пример вскоре подействовал и на наших казаков. Возникла серьезная опасность. Хорошо, что в это самое время, двадцатого декабря, пришел приказ из Оренбурга. Всех казаков, находящихся в Средней Азии, предписывалось стягивать в Оренбург. Мы сразу же отправили гонцов в казачью дивизию в Туркестане, предложили выступить совместно через Ташкент в Оренбург. В это время в Хиву прибыл представитель только что сформированного в Коканде мусульманского правительства. От его имени он предложил полковнику Зайцеву поддержать силы, борющиеся в Туркестане против большевиков, объединить их и двинуться на Ташкент. Зайцев согласился. Сначала мы заняли Чарджуй, свергли там советскую власть, восстановили органы Временного правительства. К этому времени в Чарджуй прибыли казачьи воинские части и из других городов. Собралось всего около двух тысяч казаков…
Я чувствовал, что мой собеседник отправился в очень далекое путешествие. Усиленно покашливая, пытался поторопить его. Но он не обращал никакого внимания на мои намеки. Пришлось вмешаться самому. Я поднялся, достал из шкафа бутылку коньяка и два стакана.
— Ну, дальше… Двинулись на Ташкент… Заняли Самарканд… Так? — спросил я, тактично сокращая рассказ о странствиях Кирсанова.
Но капитан и теперь не понял моего намека. Попросив разрешения, он снова закурил и так же неторопливо продолжал:
— Да, соответственно подготовившись, мы двинулись на Ташкент. По пути всюду разоружали красногвардейцев, свергали советскую власть. Заняли вокзал Самарканда, даже овладели крепостью. Большевики заметались. Казалось бы, не оставалось никаких сомнений, что почва у них под ногами выбита. И вдруг произошло неожиданное: в самый разгар боев часть казаков перешла на сторону красногвардейцев. Подоспели подкрепления из Ташкента. Тут и остальные казаки сложили оружие.
Осталось только два десятка офицеров. Ну, мы поняли, что, если не поторопимся, угодим в лапы большевикам, и все разбежались. Я с трудом добрался до Ташкента. Оттуда думал идти дальше, в Семиречье. Даже сговорился с одним из местных жителей. Но в ту самую ночь, когда я собирался отправиться в дальнейший путь, меня арестовали. Около месяца просидел под арестом. Потом, с помощью людей из «Военной организации», бежал. Месяца три пробыл в отряде Иргаш-бая. Затем снова перебрался в Ташкент. И теперь состою там одним из помощников Арсланбекова.