Черный клинок
Шрифт:
– Да, – рассмеялась Минако. – Это был план внутри более широкого плана. Ну как самой не быть дьявольски изобретательной, когда выступаешь против демонов. – Вздохнув, она продолжала: – Сначала я намеревалась использовать Казуки против Достопочтенной Матери.
– Но ведь Казуки больна и не обладает даром «макура на хирума».
– А вот тут-то ты ошибаешься, дочка, – возразила Минако. – Как раз она обладает этим даром, но он разрушает ее изнутри, не имея выхода наружу. Видишь ли, ее биополе столь сильно, что вырывается из-под ее контроля. Я пыталась помочь ей, пыталась научить ее, как справляться, но она схватывает уроки слишком медленно, и ее дар вырывается из-под контроля,
– Боже мой! – воскликнула Чика. – Но ведь Казуки уже давно больна. Я думала, что ты начала бороться с Достопочтенной Матерью...
– Совсем недавно? О нет, уже давно, – широко улыбнулась Минако. – Моя неприязнь к ней возникла несколько десятилетий назад. Я увидела, что делает с ней ее «макура на хирума», как она подрывает ее здоровье. Она была посильнее Казуки, поэтому смогла управлять своим биополем более долгое время. Но в конце концов и у нее этот дар вырвался из-под контроля.
– Так вот зачем ты посылала меня разыскать Вулфа.
– Да. После того как Казуки вышла из игры, я поняла, что должна найти другого союзника, который помог бы мне одолеть Достопочтенную Мать. Мэтисона я давно имела в виду. Ну а потом родилась Казуки с даром «макура на хирума», и я настроилась использовать ее возможности в борьбе с Достопочтенной Матерью. Вулф все же представлял для меня загадку. Он как-никак единственный внук Белого Лука, следовательно, он должен был обладать сильным биополем. И все же все обычные проявления биополя у него отсутствовали, поэтому о нем забыли. И лишь гораздо позднее интуитивно я поняла, что его «макура на хирума» должна быть необычайно мощной. Но как направлять его? Как заполучить его в союзники и привлечь к борьбе на моей стороне?
И тогда я пошла на единственный шаг, который смогла сделать: по секрету все сообщила Достопочтенной Матери. Я знала, что она призовет Суму, а когда она призвала его, то, как ты понимаешь, у меня не было другого выбора, кроме как послать тебя охранять Мэтисона.
Чика находилась в состоянии, близком к шоку, и поэтому изумилась:
– Но подумай, мама! Ведь это так опасно. Зачем было нужно привлекать к этому делу Суму и рисковать? Почему ты не послала меня с заданием просто привезти Вулфа сюда?
– У меня не было подходящего случая, дочка, – с горечью заметила Минако, покачав головой. – Даже ты не знаешь, на что способна Достопочтенная Мать, а я знаю. Болезнь довела ее до своеобразного психического каннибализма. Вбирая в себя «макура на хирума» из своих жертв, она с каждым днем обретает все большую силу. Не было никакого резона тратить время и направлять тебя к Мэтисону, если бы оказалось, что у него нет дара «макура на хирума» или же что он – дар – недостаточно силен. Следовало подвергнуть его испытаниям в условиях, требующих особого напряжения. Но и еще, разумеется, немаловажно, что ты к тому времени созрела для любви.
– Так ты, выходит, все знала, что произойдет?
– Более или менее.
– И позволила, чтобы это все случилось?
– Даже подтолкнула развитие событий. Я должна была так поступить – он был мне нужен. Нужен нам всем.
Даже находясь в состоянии шока и ужаса, Чика все же заметила, что мать ни разу не упомянула о планах общества Черного клинка, касающихся обеспечения Японии мирового господства. А затем она поняла, что заговор Минако против Достопочтенной Матери всегда носил характер пробы силы воли и мощности биоэнергии между ними. Главное для них – одержать победу любой ценой. К своему растущему ужасу, Чика увидела, как ее мать систематически использовала своих детей, одного за
– А вот сейчас, в этот момент, Вулф один противостоит Достопочтенной Матери, – вспомнила она.
– Да, один, – подтвердила Минако. – Так и должно быть.
– Но он же не знает ее коварства, он даже вообразить не может, на какие трюки она способна.
– Он с ней справится.
– А что, если не сумеет? Ты знаешь будущее, мама?
Минако молчала.
– Нет, не знаешь, – решила Чика и, взглянув на мать, будто увидела ее впервые. – Ты не можешь предвидеть развития этого будущего. Оно остается для всех нас чистым листом.
– Я знаю...
– Ничего ты не знаешь, – отрезала Чика и, выйдя на улицу, решительно направилась в сторону задних стен храма Запретных грез.
Вулф сделал всего один шаг к «Минако», и образ ее сразу же расплылся, как расплывается отражение на поверхности воды. Образ мелко задрожал, будто на экране кинематографа при смене кадров, и выплыл Сума. Вулф тут же сильным ударом отбросил его к стенке из кедровых досок.
Но Сума был наготове и, даже не пошевелив пальцем, напрягся и испустил энергию своего биополя, приглушив биополе Вулфа. Вулф пропустил психологический удар, но устоял. Тогда он резко отступил влево и, наклонившись, нанес Суме мощный удар в грудь, одновременно направив туда же пучок своей биоэнергии. Оба удара попали в цель, но Суму они, очевидно, мало затронули. Вулф почувствовал тяжелый удар в левое плечо и чуть было не задохнулся от пронзительной боли.
В левой руке Сумы оказался серповидный клинок на длинной ручке – грозное оружие, вращающееся, словно веретено, обоюдоострое и искривленное, словно клюв хищной птицы. Им-то он и зацепил левое плечо Вулфа.
Сума даром времени не терял и, раскрутив серп с вращающимся лезвием, сделал новый выпад. Рассекающее со свистом воздух лезвие описало небольшую дугу. Вулф блокировал удар, вовремя перехватив запястье противника, и сделал быстрый и ловкий шаг вправо и назад. Отпустив руку Сумы, он сделал ложный выпад, будто нацелившись ударить его левой прямо в переносицу, а сам, пригнувшись, уклонился от отвлекающего удара Сумы и схватил его за левую руку. Затем он принялся заламывать ему руку назад, вывернул ее обратно и, оказавшись за спиной у врага, обхватил его голову своей правой рукой и, придвинувшись вплотную к нему, попытался свернуть ему шею. Сума медленно отошел назад и ткнул Вулфа толстой рукояткой серпа под нижнее ребро. В глазах Вулфа заплясали искры от боли, а хватка сразу ослабла. Именно этого Сума только и ждал. Он ударил каблуком по правому колену Вулфа, тот зашатался и потерял равновесие. Опять просвистело в воздухе кривое лезвие ножа, и Вулф, все еще не оправившись от удара рукояткой под ребро, с трудом увернулся от поражающего удара в грудь.
Он никак не мог восстановить нормальное дыхание и не понимал, отчего Сума опять взмахнул грозным лезвием. Вулф пригнулся и моментально шагнул вперед под сверкающий металлический круг. Левой рукой он отвлек внимание противника и, уклонившись от серпа, нанес потрясающей силы удар по его почкам. Удар пришелся в цель, но почему-то опять не в полную силу.
Тогда Вулф снова направил луч «макура на хирума» вовне и понял, о чем больше всего беспокоился Сума: о зелье, которым было натерто лезвие серповидного ноша. «Да он намерен отравить меня, – мелькнула у него мысль. – Неудивительно теперь, что он не стремится нанести мне смертельный удар, так как считает, что достаточно и малейшей царапины, чтобы я упал без сознания».