Черный кот

Алиев Самит

– Вот тварь! И кто тебе курить разрешил? Да ещё на пол стряхивать.

– А я кот, знаешь ли, мы всегда сами по себе, и ни у кого разрешения не спрашиваем. И попрошу без оскорблений, я ведь тебя не ругал. Хотя ты, по-видимому, этого заслуживаешь.

– А вы, коты, не спрашиваете разрешения даже когда берете чужие сигареты? (У меня б точно поехала крыша, если б я не съязвил)

– И даже когда трахаем чужих кошек. Догадываешься о чем я?

– Да ты что о себе воображаешь? Вот я тебя сейчас...

– Не советую, молодой человек. Вы когда-нибудь видели,

как мы, коты, деремся? Мы это умеем, и я выдеру вам глаза раньше, чем вы успеете занести кулак. Расслабьтесь и закурите, я разрешаю.

Ясное дело, перспектива остаться без глаз (без одного, при лучшем исходе дела меня никак не прельщала, благо, кошачьи драки я видел не раз, прыгучие, ловкие, куда там Ван Даммам. Вот всегда так, пришла беда - и никакие меры безопасности не могут. Что "Яраса", что подключение к системе вневедомственной охраны. Днем письку обжег, сейчас глаза грозятся выцарапать. Нет, Винни-Пух жил на свете гораздо лучше).

– Ты зачем сюда явился, и почему ты такой здоровый и наглый?

– Я же объяснил тебе... Да, ты не против, если мы перейдем на "ты"?

– Да ради Бога. Ты на вопросы ответь (а я тем временем обдумаю, что ж мне дальше делать, не каждый же день такое на голову валится. Нет, валиться, конечно, всякое, но вот такое....)

– Вопросы буду я задавать.

– Да что ты? (снова язвительным тоном)

– Именно так. Но на этот вопрос отвечу, так и быть. Я ж объяснил тебе, что коты разговаривают, и из этого, при наличии определенных зачатков здравого смысла (произнося эту сентенцию, котяра с сомнением покосился в мою сторону. До этого его взгляд рассеяно блуждал по комнате, и следил за клубами табачного дыма, изредка разгоняя его лапой) можно сделать вывод, что мы не совсем такие, как вы, люди, о нас думаете. А точнее, мы СОВСЕМ не такие.

– Правда?

– Видишь ли, вы, болваны, поклонялись нам еще в Древнем Египте

– Ага, и не только, мы потом опомнились, и стали сжигать вас на кострах. Правда, это случилось чуть попозже (радостно подхватил я, и кот слегка нахмурился)

– Да, вы, люди, всегда отличались добротой и терпимостью, причем ко всему живому, в особенности к себе подобным.

– Это ты про котов?

– Нет, много чести. Про вас.

– Много чести кому?

– Вам, вам, людям, и тебе в особенности. Кто-нибудь, когда-нибудь видел котов, тратящих миллионы на какую-то бомбу, когда другие коты в стране рыбки в помойном баке найти не могут? Или ты знаешь котов, которые взятки берут, выборы фальсифицируют, судьями неправедными выслуживаются, или котов-беженцев обворовывают? Знаешь таких, а?

– Ты что это ересь несешь? Кто это выборы фальсифицирует? И кто миллионы на бомбы тратит? Я не на бомбы, и вовсе не миллионы. На бомбы, по идее, должны тратить те, кто выборы фальсифицирует, и беженцев обворовывает. К ним и иди. Адресок подсказать? Могу даже на такси посадить, дорогу оплатить, платочком помахать. Тут недалеко. (Квартиру мы снимали на Баксовете).

– Ну, это несущественно, проблемы это ваши, и я не собираюсь, мне и так неплохо. Короче, мы, коты, гораздо

нравственнее людей.

– Ага, особенно в марте нравственность напополам с моралью из вас так и лезет, причем прям посреди двора.

– Нравственность не в том заключается, мой мальчик, (произнося эту фразу, кот презрительно поморщился).

– А с чего это "твой"?

– Мой, мой, причем гораздо более, чем ты думаешь.

– Даже так?

– Именно. Я, например, нахожу, что между нами очень много общего.

– Ни фига подобного. Отродясь по мусорным бакам не лазил.

– Нашел чем меня корить. Зато многое другое делал.

– Например?

– Перечислить?

– Окажи любезность.

– Итак, мальчик, твои желания ограничены следующим: больше денег, больше баб, фу, как ты грубо выражаешься, поржать над чем-нибудь, с друзьями, с такими же как и ты, осмелюсь заметить. Не так ли? Замечаешь сходство? Если я заменю "деньги" на "рыбку" и "баб" на "кошек", то будет практически мой портрет. Правда я, как я уже отметил, гораздо лучше.

– А как насчет друзей? И кроме того, я не черный.

– Мррр, а как насчет Москвы? Кстати, большинство твоих друзей такие же как ты. Сапоги с одного прилавка.

– Ладно, зато при виде того, как я перешел дорогу никто через левое плечо не плюется, (я решил, что нашел больную мозоль, хотя черт их разберет, бывают ли мозоли у котов? Разве что на...)

– Нет, мальчик, несчастья приношу не я. Вспомни, сколько зла ты причинил окружающим? Ты сделал хоть что-то хорошее за свою жизнь? Осчастливил хоть одного человека? Я не кажусь тебе излишне патетичным? Что доброго ты сделал? Принес ли ты счастье хоть одной женщине?

– По -твоему, это и есть критерий оценки полезности? Я насчет женщины.

– Не прячь своё желание оттрахать всех мало-мальски симпатичных телок на свете маской антифеминизма и презрения к ним как к существам низшего порядка.

– Да я и не думал. Все равны, все братья.

– Братья не трахаются.

– Тебе, коту, пусть хоть трижды ученому, этого не понять. Это всего лишь одна из форм проявления любви к ближнему...то есть к ближней.

– Ага, причем ближе не бывает. Куда уж там ближе. Стиснуты донельзя, тесный контакт, причем почти "третьего рода". Не лыбься, это омерзительно, у тебя слева не хватает зуба. Да, да, того самого, около клыка. И чем ты только занимаешься, что времени на зубных врачей не хватает. Вроде б брат у тебя дантист, да и друг дантист. А где зуб-то потерял?

– Это результат неравного боя с превосходящими силами противника. Героизм и самопожертвование, в некотором роде.

– А это не доказательство нашей похожести?

– Вы, коты, один на один деретесь, вам незнаком термин "превосходящие силы противника".

– Ну вот, еще одно доказательство. Теперь, правда, того, что мы, коты, намного благороднее людей. У нас всё по честному.

– Ага. Как у волшебника Сулеймана.

– Нет, не Сулеймана.

– А кого ж тогда?

– Не задавай глупых вопросов. Ты меня разочаровываешь.