Черный лебедь
Шрифт:
Ведь я продолжала думать о нем, да и они, наверное, тоже.
Я обязана была совершить паломничество к пруду святого Бранока. Мы с Ребеккой отправились туда вдвоем.
Она все понимала. Это место много значило для нас обеих. У Ребекки с ним были связаны ужасные воспоминания, поскольку, по словам Белинды, именно там Патрик пытался напасть на нее, и это чуть не сломало Ребекке жизнь. Да, этот пруд имел для нее особое значение. Что же касается меня, то он был совсем рядом с моим первым домом, где я жила вместе с Дженни Стаббс.
Мы
Зачарованное место, полное тайн, полное воспоминаний, одно из тех мест, где рождаются легенды.
— А домик стоит как ни в чем не бывало, — сказала я.
— Да, время от времени в нем живут. Он оказывается очень полезен, когда кто-то нуждается в жилье.
Всякое ведь случается. Наверное, уже год, а то и больше, тут живут Блейки.
Я кивнула.
Должно быть, — Ребекка подумала сейчас о тех людях, которые жили здесь в тот период, когда Белинда сделала этот пруд декорацией для своей жестокой мелодрамы, к счастью, закончившейся благополучно для ее участников. Ну, а я думала о бедной безумной Дженни Стаббс, вспоминавшейся мне какой-то смутной, неотчетливой фигурой с мягким певучим голосом, с нежными руками… Дженни, которая с такой радостью приняла меня за своего ребенка и выходила меня, когда я была совсем слаба…
Охваченные воспоминаниями, мы с Ребеккой стояли возле пруда. Возможно, не слишком разумно было приходить сюда.
В это время из дома вышла миссис Блейки. Она воскликнула:
— День добрый, госпожа Картрайт! Гляжу, вы и мисс Люси сюда прихватили. День добрый, мисс Люси!
— Придется немного поболтать с нею, — шепнула Ребекка, и мы подошли ближе. — Мисс Люси приехала, чтобы немного отдохнуть, — объяснила Ребекка.
— Ах, мои дорогие, я уже слышала…
Ребекка быстро перебила ее:
— Да, все это очень печально. А вы, кажется, неплохо устроились.
— Ну, так ведь мы и живем здесь год, а то и больше, миссис Картрайт. Заходите-ка да опрокиньте по стаканчику моего сидра. Мой Том поговаривает, что даже в «Приюте рыбака» такого не сыскать, как у меня. — Она напустила на себя некоторую скромность. — Но лучше, чтобы кто посторонний это сказал.
У Ребекки всегда прекрасно складывались отношения с местным населением. Этому она выучилась у моей бабушки.
— Что ж, очень мило с вашей стороны, правда, Люси?
Миссис Блейки расплылась в счастливой улыбке.
Она явно гордилась своим домом, и действительно, здесь все сияло чистотой. Медная кастрюля, висевшая около очага, сверкала как золотая; то же самое можно было сказать и об остальной посуде; полы были натерты, а мебель тщательно отполирована.
— Как тут у вас уютно! — заметила Ребекка.
Во мне ожили какие-то проблески воспоминаний, ведь первые годы своей жизни я провела здесь. Дом был знакомым и в то же время чужим. Должно быть, при Дженни Стаббс все здесь выглядело совсем по-другому.
На
— А если вы еще и пирога моего попробуете…
Пирогом своим я и впрямь горжусь. Мой Том каждый день берет его с собой на работу. Он говорит, что это поддерживает его силы до самого вечера.
— Боюсь, что пирог придется отложить до следующего раза, — ответила Ребекка, — хотя мы и были бы не прочь отведать. Дома нас ждут к столу, и не стоит портить аппетит. А вот сидр у вас просто великолепный.
— Великолепный, — эхом откликнулась я.
Миссис Блейки была болтлива, и я сразу почувствовала, что она благодарна Патрику и хочет дать понять Ребекке, что его благодеяния не забыты.
— Для Тома это было как гром с ясного неба, когда его ревматизмом-то скрутило, — доверительно сказала она скорее мне, чем Ребекке, которой, очевидно, пришлось выслушать эту историю не один раз. — И как-то сразу, знаете… Ну, до этого изредка поламывало да ныло чего-нибудь А тут вдруг согнул ноги и не может разогнуть. Доктор и говорит: «Это у тебя ревматизм, Том. Видать, на шахте ты свое отработал» Уж и сказать не могу, как мы переживали Том ведь на шахтах всю жизнь провел, а до него — отец, а еще раньше — дед. Доктор сказал, что ему только помаленьку да на какой-нибудь легкой работе можно.
У Тома чуть сердце не разорвалось. Уж какой он был работяга, денежки-то всегда домой принесет… он себя никогда не ронял, мой Том «Чего ж мне теперь делать-то, Дженет? — спрашивает он. — Чего ж мы делать-то будем?» Ну, я ему и говорю, что иглу в руках держать не разучилась, так что с голоду не помрем.
Дом у нас был возле шахты, это для тех, кто там работает. Значит, кто на место Тома пришел, его туда и поселить надо. Вот тогда-то мистер Картрайт и говорит:
«Я уверен, что сумею устроить вас возле Бранока.
Этот домик принадлежит семье миссис Картрайт. Сейчас там никто не живет, и я переговорю с ними». Как обещал, так и сделал. Мы сюда и переехали, благодаря мистеру Картрайту и тем, из Кадора.
— Нашим бабушке с дедушкой, — сказала Ребекка, слегка улыбнувшись мне.
— Ну да, они так и сказали: «Ты, Том, живи здесь, в доме этом, и не думай насчет денег. Он как раз для таких, кто крышу над головой потерял. Сколько хотите, столько и живите» Ну, кое-какую работу Том здесь нашел, на фермах и в Кадоре. В общем, они дают ему на кусок хлеба заработать, да и я немножко шью.
Так что, видите, нам здесь живется не хуже, чем когда Том на шахте работал.
— А как его ревматизм? — спросила я.
— То схватит, то отпустит, мисс Люси. По нему хоть погоду узнавай. «Завтра, видать, дождик пойдет, — скажет, бывало, Том. — Моя нога дает мне прикурить». И уж будьте уверены, так оно и будет.
В общем, Том у нас, как флюгер, погоду предсказывает. Дайте-ка я вам еще налью, миссис Картрайт — О нет, спасибо, миссис Блейки, — встревожилась Ребекка — Ваш сидр слишком крепкий.