Черный Лев
Шрифт:
– Иди ко мне, Львица, – повелительно прорычал он.
Она с радостью повиновалась, проклиная одеяла и зеленый халат, ставшие преградой для них. Сегодня его губы не дразнили, а требовали. Скоро он опустил ее на кровать и вдавил своим телом в перину.
Но тут в дверь постучали, и Ранулф вскинулся, изрыгая страшные проклятия. Лайонин содрогнулась. Но он, ничего не замечая, громовым голосом приказал неизвестному войти. Дверь распахнулась, и на пороге появился бледный как смерть Брент, с тяжелым кувшином горячей воды.
– Я
Лайонин, заметив потемневшее от ярости лицо мужа, ткнула острым локтем ему в ребра. Тот мрачно посмотрел на нее. Она ответила медовой улыбкой.
– Твой паж принес воду для умывания и желает помочь своему господину одеться для процессии участников турнира, – громко пояснила она и поцеловала его в уголок неуступчиво сжатых губ. Он немедленно схватил ее и попытался уложить в постель.
– Ранулф! – вскричала она, упираясь ладонями ему в грудь. Он мигом опомнился, выпустил ее и встал, обматываясь набедренной повязкой.
Брент благоговейно взирал на господина.
– Вы, милорд, настоящий Черный Лев!
Он не понял, почему лорд и леди дружно рассмеялись. Не знал, что именно эти слова произнесла Лайонин, впервые увидев раздетого Ранулфа.
Наконец Ранулф облачился в покрытую серебром кольчугу, которую надевал только в торжественных случаях. Лайонин пришлось помочь Бренту поднять кольчугу, и, хотя мальчик еще не был оруженосцем, Ранулф позволил ему одеть себя.
– Пойду посмотрю на лошадей и через час возвращусь к тебе. Не заставляй меня ждать.
Лайонин взъерошила ему волосы.
– У меня нет такой привычки.
– Не разыгрывай из себя львицу. Лучше подойди и поцелуй своего рыцаря.
Он подхватил ее одной рукой и наскоро поцеловал, едва не раздавив ребра, после чего почти уронил на пол и подмигнул смотревшему на них во все глаза Бренту:
– Учись целовать женщин: пусть знают, что перед ними настоящий мужчина!
Малыш торжественно кивнул, словно получил важный жизненный урок.
– Пойдем, Брент. Сегодня мы больше не будем заниматься дамами, – объявил Ранулф, поспешно выставив мальчика из комнаты и широко улыбаясь Лайонин, которая с притворным гневом захлопнула за ним дверь.
Она велела одной из служанок помочь ей одеться для процессии и старательно расправила складки зеленой шелковой туники, бархатного сюрко и подбитой соболем накидки того же цвета. Большинство женщин надели сегодня цвета мужей или сюзеренов, но, на вкус Лайонин, их наряды были чересчур кричащими.
Служанка пришила узкие рукава к тунике прямо на Лайонин. Некоторые женщины делали тунику одного цвета, верх рукава – другого, а низ – третьего. Лайонин считала подобную пестроту безвкусицей.
Служанка заплела тоненькие косички на висках Лайонин и не туго связала на затылке зелеными лентами. Лайонин понравилась прическа Беренгарии, и
Наконец она открыла маленькую шкатулку на дне сундука и убедилась, что лента все еще там. Это была точная копия львиного пояса, и она собиралась отдать ее Ранулфу перед началом турнира, чтобы тот носил ее на шлеме. Она с такой любовью вышивала черных и золотых львов!
В комнату вошел Ранулф, и служанка поспешила удалиться. Ранулф замер, глядя на жену.
– Я нравлюсь вам, милорд?
– Ты носишь цвета Мальвуазена?
– А разве иные цвета пристали графине Мальвуазен? – заносчиво осведомилась она.
Он уселся на разостланную постель.
– Повернись, я хочу посмотреть на тебя. По-моему, туника чересчур узка!
– Да она на мне висит!
Она попыталась растянуть тунику на боках, но материя не поддавалась. Лайонин сообразила, что служанка слишком туго зашнуровала тунику. Рассмеявшись, она пожала плечами:
– Такова нынешняя мода. Осмелюсь сказать, туника леди Элизабет будет не шире моей.
– Леди Элизабет не моя жена, и мне совершенно все равно, сколько мужчин будут на нее глазеть.
– Думаешь, мужчин заинтересуют мои жалкие формы? – с притворной наивностью вопросила она.
Он сурово нахмурился:
– Пытаешься заставить меня ревновать?
– А если и так?
– Не стоит. Боюсь, в этом мне помощь не понадобится. А теперь идем вниз. Скоро все начнется. Я раздобыл для тебя вороную кобылу. Надеюсь, не обидишься, ведь остальные дамы будут восседать на белых лошадях.
Так она и знала, что не дождется от него комплимента. Но все же положила руку на обтянутое кольчугой плечо.
– Жена Черного Льва не может ехать на белой лошади: слишком уж большой контраст с остальными ее людьми.
Он посмотрел на нее сияющими глазами, дотронулся до золотых брошей в форме львов с изумрудными глазами, скреплявших ее накидку, и нежно поцеловал в щеку.
«Черные стражи» ожидали внизу. Сегодня они выглядели поистине великолепно и стояли в строгом порядке, готовые занять место в процессии участников турнира. Впереди был Хьюго Фиц-Уоррен в кольчуге, выкрашенной зеленой краской, и черном плаще со вставшим на дыбы черным львом на зеленом поле. Для Ранулфа и Лайонин были оседланы Тай и вороная кобыла.
Когда Лайонин подошла к лошади, Ранулф взял что-то с луки седла, снял требуемый обычаями золотой венчик с головы Лайонин, швырнул слуге и надел вместо него маленькую корону, золотую, с черными жемчужинами и изумрудами.
– Графиня не может появляться на людях, одетая, как простая дама, – объявил он, улыбаясь ей.
Она вынула из волос зеленую ленту и повязала ему на руку. Шелк ярко выделялся на сверкающем серебре.
Он усадил ее в дамское седло. Распущенные волосы почти касались крупа лошади.