Черный марш. Воспоминания офицера СС. 1938-1945

Нойман Петер

– Привет, герр Петер, – говорит она с улыбкой.

– Вчера, – отвечаю, – было достаточно одного «Петера»…

Молча она берет мою руку.

Автобус на Штарнберг уже собирается отправляться. Мы вбегаем в него за мгновение до того, как билетер закрывает двери.

Остановка через час. Мы – у озера. Хотя август почти закончился, а с ним и летний сезон, на берегах озера Штарнбергер-Зе много людей. На каменной стенке сидят парни и девушки в купальных костюмах. Они разговаривают и громко смеются. Другие играют в пляжный волейбол.

Поворачиваюсь к Бригитте:

– Будем купаться? Что скажешь?

Чуть

покраснев, она отвечает:

– Если хочешь, Петер… Мне нравится купаться.

Мы спускаемся на пляж и направляемся к домику, стены которого обклеены ярко раскрашенными плакатами. Я знаю, что там можно взять в аренду купальные костюмы.

Все раздевалки заняты. Пока ждем, предлагаю Бригитте сходить в бар. Там вокруг нас полуголые парни и девушки, и, как ни странно, мы в одежде чувствуем себя смущенными.

Через несколько минут подходит распорядитель пляжа и сообщает, что кабина освободилась.

Мы следуем за ним и останавливаемся у дверцы, пока он достает из кармана ключ. Прежде чем мы осознаем, что он делает, распорядитель заталкивает нас внутрь и закрывает за нами дверь.

Я слегка раздосадован таким оборотом дела. Не из-за себя, конечно, но из-за Бригитты. Моим первым импульсом было выйти наружу, но опасение подвергнуться насмешкам распорядителя, который, должно быть, ждет нашего выхода и своих чаевых, заставляет меня воздержаться и подумать.

Бригитта ничего не говорит. Она просто улыбается.

– Нам придется смириться с этим, – говорит она. – Надеюсь, ты будешь хорошим мальчиком, – продолжила она просительно.

Бригитта начинает раздеваться. Я поворачиваюсь к ней спиной и делаю то же самое.

Кабина очень тесная, и на мгновение я чувствую, как ее прохладное бедро прижимается к моей ноге.

Как ни глупо, чувствую, как краснею.

Вскоре мы выходим на пляж.

Бригитта выглядит воистину прекрасной в черном купальном костюме. Ее зелено-голубые глаза, каштановые волосы, бронзовая кожа спины – само совершенство.

От плавания получают удовольствие слишком много людей. После кратковременного погружения в воду мы ложимся на песок. Я просовываю руку под ее голову, и мы молча лежим так, позволяя солнечным лучам ласкать и согревать обнаженные участки наших тел.

Но время идет, а мне нужно возвращаться в Урфельд к восьми часам.

Мы возвращаемся в свою раздевалку.

На этот раз она прижимается телом ко мне. Я нежно обнимаю ее, так деликатно, словно хрупкую, ценную фаянсовую фигурку из Байройта.

Ее губы почти плотоядно впиваются в мои.

Мои руки гладят ее золотистые плечи, еще теплые от солнца.

Я чувствую вдруг, что она поддается.

– Нет, Петер! Нет… Мне страшно! Нет, нет… Это впервые… Петер, любимый!

Моя первая мужская победа…

2 сентября. День Седана. В течение двух дней «регулярная армия Пимпфена» (гитлерюгенд) оккупирует Урфельд. Этим полуднем и вечером члены организации должны участвовать в памятных церемониях по случаю капитуляции французов под Седаном в 1870 году.

В то же время они сеяли повсюду семена беспорядка и анархии, поскольку не могли прекратить играть в войну.

Этим утром, видимо, для того, чтобы держать себя в боевой готовности, они проводили «маневры» в лесу Оберау. Они организовали великолепную игру, представлявшую имитацию пограничного конфликта.

Французы в союзе с английскими плутократами попытались совершить вероломное нападение на германскую территорию. Доблестные солдаты рейха отбросили их назад за Рейн.

Поэтому были сформированы две армии. С того места, где я пишу, мне слышатся крики и рев парней, играющих за французов и англичан. На самом деле они знают, что для них дело не закончится одной забавой. Удары палками и камни будут сыпаться на них более часто, чем летний ливень.

В полдень побежденная армия возвращается – злая, унылая, в синяках.

Ее противники распевают:

Шесть обойм патронов переброшено через грудь.В моей руке граната.Подходи, большевик, я готов к бою…

После полудня на берегах озера Вальхензе состоялась массовая церемония.

В параде участвовали гитлерюгенд и «Дойчес юнгфольк». Члены этих организаций прошли гусиным шагом, держась одними руками за кинжалы, другими – отмахивая в такт гимнам, прославляющим Третий рейх.

В ста метрах от официальной трибуны мы запеваем песню «Мой немецкий брат» (на стихи Рудольфа Штайгена).

Смотри прямо, смотри всегда вперед.Преодолей страх и выбери верный путьК счастью. Ты должен всегда бросать вызов смерти,Не должно быть никакой дрожи и колебаний.Ничего не проси, не жалуйся…Трусость не что иное, как позор и растление,Смерть за страну, давшую тебе жизнь,Великая честь и слава для солдата.Скоро наступит свежая, чистая весна,Когда все наши братья снова будут свободныОт ужасного ярма иностранных угнетателей.Требуется твоя отвага и даже жизнь,Наша честь больше не должна быть поверженной.Мы должны разбить тяжелые цепи, учиться умирать за свою землю.Бейтесь, сражайтесь! Зовут нас предки.Бейтесь, сражайтесь! Зовет нас беззвучно флаг.Бейтесь, сражайтесь! Мы дали клятву.Бейтесь, сражайтесь! Мы присягнули этому навеки.

Чтобы отпраздновать в надлежащей манере «день Седана», первый со времени освобождения Австрии, теперь свободной и независимой в составе рейха, в последний момент решили, что мы должны этим вечером поприветствовать наших братьев по ту сторону Карвендельских Альп.

Мы отправились в сторону старой границы. Когда я говорю «мы», то имею в виду унтербан, то есть отряд численностью около шестисот парней.

Пройдя Бад-Тёльц, Гмунд-ам-Тегернзе и озеро Тегернзе, мы прибыли в Кройт, пройдя последний этап пути, перед тем как войти в горы.