Черный нарцисс
Шрифт:
Вот, нате вам, уже первый звонок, мобильник аж разрывается от нетерпения.
Неизвестный номер – неужели Кирилл так быстро подсуетился? Внезапно Виктория обозлилась. «Ну, если он будет передо мной лебезить, потому что я вдруг стала богатой… Тогда адьё, Кирюша! Катись ты к итальянской матери…»
– Алло!
Однако это оказался вовсе не Кирилл.
– Вик… рия? Это…за.
– Лиза? – изумилась Виктория. – Тебя плохо слышно! Ты где?
– Я все знаю! – крикнула Лиза, и ликование, прорвавшееся в ее голосе, поразило писательницу. –
– Ты знаешь, кто убивал? Лиза! Тебя не слышно!
– Я тебя отлично слышу! Слу… Потрясающе! Ты никогда не поверишь, кто это! Никто бы вообще не поверил!
– Лиза! – Виктория сорвалась со скамейки, ее буквально трясло. – Кто это?!
– Все дело в…
Окончание фразы съела скверная связь.
– В чем? Лиза! Я не слышу!
– Да я же сказала, черт возьми! – прокричала раздраженная Кораблева. – Меч…
И снова помехи.
– Ах, сукин сын! – донеслось наконец до Виктории. – И ведь если бы я не стала проверять…
– Лиза! Лиза, кто это? Лиза, послушай! Ты должна мне сказать, слышишь?
– Черт, я тебя не слышу! – отмахнулась Лиза. – Перезвони мне через час на известный тебе номер, ладно? Тогда я все и расскажу!
– Лиза, нет! Лиза… Мне надо знать!
Гудки.
Если вы когда-нибудь были футбольным фанатом и помните, что это такое, когда трансляция матча обрывается на самом интересном месте; если вы поклонник сериалов, и как раз в тот момент, когда герои должны наконец-то все выяснить, телевизор неожиданно ломается; если вы читаете интересную книгу, и вот когда вы переворачиваете страницу, дрожа от предвкушения, а что там дальше, – а дальше-то как раз лист и вырван… словом, тогда вы можете понять, что именно почувствовала сейчас Виктория.
Она могла сколько угодно топать ногами и произносить разные слова, которые никогда не встречались в ее книгах, – только ничего бы это не изменило. С грехом пополам отведя душу и немного успокоившись, Виктория сунула мобильник в сумочку, поправила перчатки на руках (дернув одну из них так, что продрала насквозь) и побежала к метро.
Впрочем, Виктории, даже разъяренной, нельзя было отказать в умении мыслить логически. Если Лиза сказала, что ей можно звонить через час, а единственный телефон, который знала Виктория, был домашним, из этого следовало, что через час Лиза будет дома. Но писательнице было мало простого звонка. Она хотела увидеть Лизу воочию и узнать от нее, каким образом та вычислила убийцу.
Дело было вовсе не в деньгах и не в завещании Сергея. Даже если бы он не оставил Виктории ничего, она все равно не смогла бы спать спокойно, зная, что тот, кто его убил, спокойно ходит по земле.
Поэтому она бежала по эскалаторам, забыв обо всем на свете и нещадно толкаясь локтями. Поэтому втиснулась в последний вагон поезда, когда двери уже закрывались, хотя раньше не позволяла себе ничего подобного.
«Вдруг Лиза будет дома раньше… И что ей стоило сразу же мне сказать? Но кого же, кого она нашла? И почему его никто не подозревал?»
Поезд метро вдруг ужасно замедлился, а мобильник, помолчав, стал разрываться от звонков. Иногда Виктория вытаскивала его из сумки и смотрела, кто звонит. И имена, высвечивающиеся на дисплее, порой вызывали на ее лице саркастическую улыбку.
Ей не хотелось ни с кем разговаривать, не хотелось принимать поздравления, тем более она отлично знала, что поздравления эти будут отравлены неизбежной завистью. И вообще, как выразился Сан-Антонио, весьма известный французский детективщик, «в поцелуе нередко бывает больше микробов, чем в плевке».
Пересадка, по эскалатору вверх, по переходу влево, потом четверть часа от метро – и она будет у Лизиного дома.
Оказавшись на поверхности, Виктория первым делом достала сотовый и позвонила Лизе, но никто не отвечал.
«Рано, – успокоила себя писательница. – Еще двадцать минут».
Она дошла до дома, позвонила по домофону. Никого. Но тут из подъезда вышел подросток, которого тащил на поводке смешной пегий щенок с белым пятном вокруг глаза, и Виктория, придержав дверь, проскользнула внутрь.
«Пятый этаж… нет, шестой. Да, точно, шестой».
Виктория не любила признаваться, что у нее клаустрофобия, но она неохотно ездила на лифте в незнакомых домах. Поэтому она поднялась на шестой этаж пешком, и, так как первые марши она преодолела очень быстро, ближе к цели ей пришлось значительно замедлить ход.
«Ничего. Ходить пешком полезно».
Отдышавшись, Виктория двинулась к двери Лизы и нажала на кнопку.
Никого. За дверью – пустота.
«Наверное, она будет минут через десять… В конце концов, Лиза не обязана приходить минута в минуту».
Машинально Виктория нажала на ручку и не поверила своим глазам.
Дверь приотворилась.
Глава 40
Это настолько напоминало все избитые штампы детективного жанра, что Виктория даже не успела испугаться. Неуютно ей стало лишь тогда, когда она вспомнила о роде деятельности своей бывшей одноклассницы и о том, что при такой работе та вряд ли стала бы оставлять дверь открытой.
Поколебавшись, Виктория распахнула дверь настежь и стала сбоку от нее.
– Эй! – крикнула она. – Есть кто-нибудь?
Если бы ответом на эти слова стал какой-нибудь подозрительный шум, не исключено, что она бы кинулась бежать без оглядки. Но было тихо – так тихо, что Виктория могла различить, как бешено бьется сердце у нее в груди.
Не закрывая дверь, Виктория шагнула через порог и по величине коридора, по высоте потолков и подобным приметам сообразила, что попала как минимум в четырехкомнатную квартиру. Но так как она разбиралась не только в архитектуре, но и кое в чем другом, прежде чем идти дальше, она прихватила с собой стоявшую в углу трость.