Черный портер
Шрифт:
Смотри ты – очень важно и неожиданно. Укус был, только это не так называется. И… мать моя женщина, вовсе не пчела, а оса! Но как… Ага, вот и обоснование:
Пчелы и осы жалят (потому что жалом), а кусаются – челюстями (какой-нибудь большой жук и т.д.). Другой момент, а почему именно пчела? Осы именно в конце лета и осенью как раз весьма активны. Они вездесущи, любят питаться испорченными фруктами и ужалить запросто даже могут. Ну и… А, вот. Луня думает, диагноз они вообще поставили в спешке. Надо все проверить заново. Хорошо бы…
Так, а это что? Ну, согласен. Раздобыть специалиста. Пусть вникнет в результаты вскрытия. И главное – добьется токсикологической
Подведем предварительные итоги. Насколько я понял девочку, причина смерти толком не установлена. Теперь едем дальше. Подозрения? Она пишет, что материалы нашлись. Что бы это… Письма? – Петр удивился.
О! Это класс! В наше время письма – обычные, на бумаге, не так часто и найдешь. Но человек приехал с Севера, переписывался с подружками, да еще письма хранил. Просто любо-дорого! Вот, а потом… А попозже эта погибшая Лариса.... Что? Нет, когда она на компьютере выучилась, мы не знаем. Не исключено, что давно. Но когда ноутбук появился, тут уж она.... как там Лушаня изъясняется? – Петр прочел вслух.
–
Глубокоуважаемый шеф! Я цирковая сирота. Меня не так просто удивить. Я выросла среди разных толстокожих животных и хищных зверей. Но эти письма и фотографии… Это все, знаете, даже не для детей после сорока. Я понимаю – надо. Только мне стыдно и противно. Эрик сначала сам не смотрел, а мне разрешил читать. Если скомандуете, я отсканирую и пошлю. Ну а пока я для вас сбацала короткий отчет, который и прилагаю.
А, каково? А что нам остается? Я, хоть и не «цирковой», но… Меня, как я следователем лет десять проработал, еще трудней удивить. Хотя… Чем черт не шутит, в самом деле!
Синица, сначала негромко бубнивший про себя, задумчиво замолк. Он углубился в отчет, который, не глядя на обещанную краткость, все же состоял из нескольких страниц.
Луша писала, что, судя по всем, попавшим в ее руки материалом, девушка Лариса была холодная хищница. Ее неласковая судьба, жизнь без любви и без заботы, хоть без нужды, этой неприглядной правды не меняет. Она росла на деньги Мамедова, не зная ничего об этом. Не знала и его самого. Он объявился, когда сам решил, без всякой связи с ее жизнью. И тогда произошли интересные события. Лариса приехала в Мюнхен знакомиться с отцом. Там ее и увидел Эрик. Эрик девушке понравился. Так и пишет. Что до любви… видно, не тот она была человек. Страсти – не ее проблемы. А вот довольства, комфорта и удобств добыть себе она хотела. И добыла почти… Так, что еще? – Синица встал и прошелся по комнате. Эрик говорит, Лариса получала письма с угрозами. Она процедила сквозь зубы, что это «Роберт-урод»! Эрик попробовал уточнить – она отмахнулась. Принялась браниться, но он этого не любил и она замолчала. Фыркнула только – «родственничек»!
Хорошо, а ее дочка Кира? Нет, погодим. Луша пишет, тут еще не все ясно. Но опять же Эрик пару раз слышал странные разговоры. Кто-то звонил. Ему показалось, что речь идет о Кире. Однажды он подошел, просили Ларису, а голос был мужской. Лариса огрызалось, но все междометиями. На этот раз он ясно слышал «Кира», но эта тема была табу и он спрашивать не стал.
Если мы установим, что у нее были враги, то дело прояснится. Пусть я решил, что главное – другие дети Мамедова, но я могу и ошибаться? – пожал плечами Петр.
Ладно. Едем дальше. С Лушей пока все. Зато другие дети Мамедова…
Стоп. Это уже Олег! Второй из «основного состава» соратник Синицы, биохимик Олег Майский был брошен на сбор информации о трех других детях Чингиза. Он, старше Синицы,
–
Господин Майский… Сначала приветы и пожелания… а, вот! – бурчал Петр себе под нос. – Он рапортует коротко и без эмоций. Вот же, жук! Да я понял уже, добро! Что же он там накопал? Лариса-то младшенькая. Девочка. А остальные – парни. О кей, добро. Итак.
«Первый сын родился на Кавказе в Грузии в городе Сухуми, – писал Олег. Я сначала наводил справки, где мог. Только после того, как Союз развалился, да к тому же отношения с Грузией теперь паршивые, много ли просто так добьешься? И пришлось ехать! Грустная это история, с его сыном Отари. Чингиз был человек предприимчивый. Ему там где-то в горах табак выращивали и обрабатывали. И он познакомился с молодой и красивой вдовой Нино. Эта Нино очень в деньгах нуждалась. Она соглашалась на любую работу. И у табачниц Мамедова быстро стала бригадиром. Хозяин ее заметил. А потом приголубил.... Эта вот Нино родила мальчика нашему Чингизу. Ее страшно жалко. Ну, не суждено было счастье человеку! Сама сирота. Замуж вышла, как это было в порядке вещей тогда, пятнадцати лет от роду. А через год муж погиб – разбился на мотоцикле. Потом этот Мамедов… Тут, правда, он сразу и до конца этой бедняге Нино деньги переводил. Она его добром поминает!
И, знаешь, Петя, пусть тебя это не удивляет. В Грузии очень тяжело жилось после отделения от России. Даже в Тбилиси порой не было света и тепла. А Сухуми не Тбилиси. Там сначала все куда хуже было. А Нино Горидзе и ее сын Отари жили в полном достатке в своем доме. Она взяла к себе дальнюю родственницу и они вместе растили мальчика. Мамедов два раза в год их обязательно навещал. Сын о нем знал. И был воспитан в уважении и почитании отца.
Отари рос, ходил в школу, учился как все, футболом очень увлекался. А как вырос, собрался стать виноделом. И надо же такому случиться… Никогда не был парень «уличным мальчишкой». Таким, что больше с ребятами, чем дома. Но как подрос и наступили другие времена, его словно подменили. Он сделался молчаливым, отчужденным, целыми днями где-то пропадал и однажды совсем исчез, оставив матери письмо, чтобы не искала.
Много позже она узнала, что он ушел на войну и погиб, (может, в 92 году? Или во время грузинских событий?) Тело не нашли, а вернее, не опознали. Так никто и не понял, что случилось. Соседи потом шушукались, что какая там война… Он несчастной любви все это приключилось. Девушка его вышла замуж за другого и укатила в Москву. Отари решил отомстить. Жизни своей он больше уж не жалел».
– Черт знает что, – Петр поморщился и стукнул ладонью по столу.– Отчего судьба колошматит одного и того же человека без передышки? Мне всегда казалось… Да нет, я просто чувствовал определенный баланс.
Везет, опять везет, дела идут хорошо, выиграл в теннис, понравился, нашел, а не потерял – значит вскоре жди. Что-то, да стрясется. Долго так не бывает. Но и наоборот. Проиграл, заболел, потерял, обругали – тоже эта проклятая полоса не навсегда. Однажды кончится. Так примерно оно, действительно, и было. Да, так и было, но у меня! А у Нино – сироты, подруги цеховика, матери единственного сына… Эх, еж с картошкой!
На столе рядом с ноутбуком стоял небольшой поднос, а на нем симпатичный голландский бутерброд. Слова «сандвич» придирчивый в вопросах перевода Синица не любил. Как не любил любые привившиеся перевранные англицизмы. Он сам, где мог, боролся с ними. Мама его смеялась.