Чёрный принц
Шрифт:
– Это Указующий маяк. Все кто плавает по Смирной реке, сверху от водопада знают его.
– Но не все знают, что капитан стражи Сад-Ка-Гери, хранитель городских законов, является стражем маяка. – Гордо расправив плечи, громко заявил капитан.
– Ваше рыбачье племя именно мне обязано тем, что хлипкие корыта, которые вы называете лодками, не падают вниз с вершины водопада вместе со всем скарбом и уловом что находиться в них. А ваши пустые головы не разбиваются там, у подножия предела, о камни, как глиняные кувшины о пол, рассыпаясь на сотни черепков.
Конечно, Парс знал что маяк в первую очередь служит для того чтобы вниз не падали купеческие галеры, полные грузов и товаров привозимых сюда с далёкого севера и с западных гор. Чужестранцы не могли точно знать, где кончается тихое течение полноводной реки и начинается стремнина неотвратимо тянущая все, что плывёт по реке к водопадам. Маяк был просто необходим для ведения торговли и пополнения городской казны.
Но Парс точно знал и то, что местных рыбаков не обманет, ни туман, ни ночная мгла. Ведь уже много поколений они учат своих детей, будущих рыбаков, определять расстояние до пучины на слух, и видеть этот маяк для того чтобы не рухнуть вниз им вовсе не обязательно.
Естественно он не стал говорить о своих познаниях капитану стражи, настолько сильно уверенному, понапрасну, в собственной полезности для местных рыбаков-простолюдинов, и настолько же уверенному, по делу, в силе власти, что передали ему местные князья, вручив острую саблю и право вершить суд над челядью. Именно по второй причине, Парс лишь согласно кивнул и восхищённо раскрыл рот.
– Спасибо Вам за заботу о нас капитан! – без толики сарказма в голосе, раболепно пролепетал мальчуган.
– То-то, балбес. – Ухмыльнулся воин. – Уже шесть поколений моих предков и я, живём в чёрной башне. Руководим стражей, охраняем ночной светоч, что лежит на её вершине и присматриваем за порядком в городе.
Факел в руке капитана окончательно погас и страж небрежно отбросил ненужную палку в сторону.
– Иди прямо на свет маяка и постучи в стальные ворота каменной стены, что огораживает башню. Скажи, что тебя призвал Сад-Ка-Гери, хранитель светоча Парящего града и тебе откроют.
– Я запомню капитан, – пообещал Парс.
– А теперь иди обратно в дом и жди своего отца малец. У меня слишком много забот чтобы болтать с тобой понапрасну.
После того как Парс опустил засов, к горлу его подкатило то, что он съел на ужин. И хотя есть серебряного угря, прикусывая его нежное мясо булкой белого пшеничного хлеба, было приятней, чем вываливать его наружу, Парс был счастлив, что так легко отделался от страшного капитана.
Прибрав тот бардак, что учинили стражники, и он сам, Парс всё же нашёл время прилечь до наступления рассвета.
– «Опорожнил, как ту пустую банку» – подумал Парс о противном страже, но всё-таки уснул, свернувшись калачиком на мешке набитом мягкой соломой.
Фарс вернулся в полдень следующего дня, когда уставший после рыбалки отец уже спал на печи, а Парс собирался в порт поискать сдельную работу.
Дверь тихо распахнулась, и на пороге появился во всей красе, измазанный грязью по грудь, с тиной в волосах и рваной от подмышки до груди рубахе, маленький старший брат.
– Отец не спрашивал где я? – сиплым, простуженным шепотом поинтересовался беглец, и шмыгнул носом гораздо громче, чем сказал.
С печи послышалось шуршание соломы. Оба брата беспокойно обернулись на звук.
– Где, где?! Там вон посмотри. – Громко прокричал Рыб-Ка с печи, басовитым и недовольным голосом.
Фарс выпучил испуганные похожие на два серебряных динара глаза на лежавшего отца и раскрыл рот в попытке завести оправдательный диалог.
– Тсс. – Прошипел Парс, приложив палец к губам. – Это он во сне спорит о рыбалке.
– Да, под веслом багор. Тащи сюда. – Снова выкрикнул отец, перевернулся с боку на бок, причмокнул губами, и с ложа послышалось мерное сопение.
– Ты стащил дуэльный кинжал у Дай-Ка-Минэ. – Парс крутил пальцем у виска, давая понять брату, как он относится к его поступку не только словами. – Ты сдурел! Когда стража прознает, они отрубят тебе руки, а отца лишат лодки, а то и дома.
Парс сопел в обе широко раскрытые ноздри. Щёки его раскраснелись, а в глазах читалась злоба вперемешку с недоумением.
– Ничего я не тащил. – Пожал плечами и отрицательно замотал головой Фарс, изображая неведение.
– Тащи, говорю сюда! – Рявкнул с печи отец так громко, что Фарс и Парс одновременно подпрыгнули на месте и от страха вжали головы в плечи.
– А, ну тебя, ушла.– Разочарованно посетовал Рыб-Ка во сне, махнул рукой куда-то в потолок, и снова перевернулся на прежний бок.
Братья расслабились, и Парс снова обрёл способность злиться на Фарса.
– Вчера ночью я говорил с капитаном чёрной башни. – Многозначительно посмотрев на брата начал раскручивать маховик гнева Парс. – Он сказал мне, что они искали!
– Говори всё как есть. Или я разбужу отца и клянусь богиней всего сущего, он оторвёт тебе хотя бы уши. – Парс сильно ткнул пальцем в грудь брата, не сводя с него строгих глаз.
– Спокойно, спокойно, братец. – Залепетал Фарс. – Да, возможно стража гналась за кем-то похожим на меня, но вот я здесь, а значит это не я!
– Верно? – робко добавил вопрос к сказанному Фарс.
– Не верно! – гаркнул старый рыбак, и зашёлся утробным мокрым кашлем.
Братья вновь замерли, боясь пошевелиться. Буд-то зайцы, прячущиеся под кустом от крадущегося по тропе волка, исподволь следили они за дёргающимся на печи отцом.
– С того конца тяни. Не дёргай, это ж сеть, а не лошадь. – Рука спящего мужчины дёрнулась, чуть приподнявшись над телом, указательный палец ткнул куда-то вдаль. Затем длань опала на грудь мужчины, и он снова замолчал, продолжая мерно посапывать во сне.