Черный разрушитель
Шрифт:
— О'кей, теперь ясно, что я для вас в некотором роде ключ в надвигающемся кризисе. Но ключ конкретно к чему?
Все с той же мрачной улыбкой он объяснил мне…
«Конечно, — подумал я. — Неплохо…»
То, что они до этого додумались, говорило в их пользу.
Однако вряд ли они полностью во мне уверены. А что, если я откажусь?
Лидер, видимо, умел читать мысли, потому что улыбнулся, на этот раз обнажив зубы.
— Вы могли бы заметить, мистер Аткинс, что мы люди деловые. Естественно, мы не знаем в точности, что по вашей милости сооружено в этом убежище. Однако Арт Аткинс в Пекине является также министром
Я вздохнул. Я никогда не относился к числу супергероев. Все, что я хотел, это защитить себя от интриганов, чтобы иметь возможность продолжать заниматься своим бизнесом.
— Мой метод, — сказал я, — состоит в применении одной из этих бомб, в которых происходит цепная реакция, снабженной не меньше чем сотней запальных устройств. Достаточно активизировать одно, и произойдут тысячи взрывов. Почему бомба? Я, знаете ли, предпочитаю вещи попроще.
Когда первое волнение улеглось, они заметно посерьезнели. Зачем я это сделал?
Я мог лишь пожать плечами.
— Поразмышляйте об этом, — сказал я. — Эксперты уверяют, что человечество вынесет биологическую трансформацию. Правы ли они? Может быть. А может быть, и нет.
По мне, ученые всего лишь люди. Часто приходится слышать: «Ученые рекомендуют…» Какие конкретно ученые? Потому что обычно существует другая группа равным образом обученных, опытных экспертов, которые говорят «нет»; только, увы, их губы дальше от начальственного уха.
Мне еще двадцати не исполнилось, а я уже понял, что это был вопрос чистой случайности. Первый огромный успех с животными, потом с человеком, эмбрионы, выращенные на тех лунах Юпитера и Сатурна, которые имеют атмосферу, и, в конце концов, с помощью управления на расстоянии на самом Юпитере — это были головокружительные победы так называемой школы космической биохимии. Биохимики стали королями науки. Это была взлетная площадка для любого химика. И конечно, когда разработали сыворотку Д и ее вариации, превращающие любого взрослого, дышащего кислородом, в дышащего фтором или — это был уже следующий шаг — в дышащего хлором (они действительно вдыхали эти вещества — и выжили), истерия достигла наивысшего размаха.
Однако уже очень давно я встретил эксперта, который сказал:
— Мы слишком торопимся. В данный момент дышащий фтором человек кажется нам величайшим достижением. Но прошло всего сорок два года с момента появления первого из них. Могут быть и побочные эффекты. Почему бы не подождать еще лет тридцать?
На это время (с чем соглашались даже сомневающиеся) кислорода на Земле хватило бы.
Мое собственное ощущение после того, как я задал несколько вопросов астрономам, таково: где-то в космосе могут быть огромные куски замерзшего кислорода, по размеру схожие со фторсодержащими метеоритами, сейчас летающими на близкой к Земле орбите.
Почему не подождать несколько лет, пока они, может быть, будут обнаружены? Тогда это была просто мысль. Она не завладела мной. И тем не менее — с учетом характерной для меня предусмотрительности — взрыв представлял
Я всегдазаранее принимаю меры предосторожности. Помню, однажды у меня был контракт со строительным банком. Просто шутки ради, на случай, если когда-нибудь понадобится проникнуть в подвал банка, я сконструировал под ним тайный туннель. В планах этого туннеля нет, да и не собирался я его никогда использовать. Но он меня ждет.
…Я вышел из задумчивости, и тут мне сообщили: они хотят, чтобы завтра в одиннадцать утра я взорвал кислородный агрегат.
Я испугался. Все происходило слишком быстро, и у меня не осталось времени обдумать некоторые существующие факты.
— Со всеми этими людьми рядом? — запротестовал я.
Они не отвечали, просто молча ели меня взглядами. Я смотрел на них, не зная, как выйти из затруднительного положения.
В каком-то смысле проблемы здесь не было. Нечего решать или намечать себе какую-то цель. В общем и целом я сам склонялся к тому, что должен сделать то, что заговорщики хотели от меня. В глубине сознания я чувствовал полное — почти полное? — сопротивление тому, чтобы превратиться из дышащего кислородом в дышащего фтором.
Ох, однако вряд ли я сделал бы что-то вроде этого по собственной воле. И даже сейчас немного трусил при мысли, что погибнут люди. Но, спорил я сам с собой, люди умирают каждый день либо от нехватки кислорода, либо от психических перегрузок, вызванных надвигающимся кризисом.
Принимал ли я решение, стоя там?
Это не казалось проблемой выбора решения.
У меня не было выбора. Если я откажусь, меня подвергнут пыткам, в этом я не сомневался. И у них впереди ночь и день, чтобы втыкать в меня свои иглы.
Я снова и снова вглядывался в их лица, и они молча смотрели на меня.
Довольно нелепо, подумалось мне, когда человека принуждают сделать что-то, против чего он и сам не возражает.
Тем не менее существовали важные и, мягко говоря, неприятные аспекты, которые следовало обсудить открыто.
В моем взгляде появился оттенок вопроса.
По выражению их физиономий было ясно, что они не настроены выслушивать какие бы то ни было возражения. Поэтому я был краток.
— Они все восстановят. И в следующий раз установить бомбу не удастся.
Лидер нетерпеливо отмахнулся. На это уйдет год, два, даже, возможно, три.
— К тому времени мы придумаем что-нибудь еще.
Я молчал.
Они восприняли это как знак согласия, и, должен признаться себе самому, так оно и было.
Начали обсуждать детали. Похоже, дружок Моны сумел проникнуть в высшие круги. Это ему предстояло провести меня через охранную систему, защищающую кислородные агрегаты.
Когда я это услышал, меня затошнило.
— Могу я поговорить с Моной? — спросил я в конце концов.
Никто не возражал. Я подошел к ней. Все время, пока мы разговаривали, она избегала моего взгляда. Однако ответила на все вопросы.
— Как его зовут?
— Теренс О'Дэй.
Имя этой семьи было мне известно. Крупные местные политики. Однако мне приходилось слышать об отце, не о сыне.
— Он ревновал?
— Он сказал, что у него уже были девушки до встречи со мной. Поэтому вполне честно, если у меня будет другой мужчина, и даже не один… — Она быстро добавила: — Он разозлился на меня, что я появилась там так рано, но, раз это уже случилось, покорился обстоятельствам.