Черный смерч (илл. А. Кондратьева)
Шрифт:
— Укажите направление, я пойду сам, а вы догоните, — настаивал Стронг.
— Сказав «догоню», вслед солнцу не иди, — все так же хладнокровно отозвался Пепе.
Стронг готов был вспылить, но вдруг улыбнулся. Невозмутимое спокойствие этого оборванца, так равнодушно относившегося к деньгам, начинало нравиться Стронгу.
— Попробуйте — не будете спешить. — Пепе протянул мешочек с листьями.
Стронг осторожно взял на ладонь несколько листьев. Он осмотрел их, даже понюхал и нерешительно сунул в рот, готовый, если не понравится, сейчас же выплюнуть. Он жевал терпкие листья, с любопытством ученого
— А что это за чудодейственные листья? — спросил Стронг и узнал, что это листья дерева кока, содержащие кокаин. Аллен тут же поспешно выплюнул листья, так как всю жизнь остерегался всяких наркотиков и всего, что могло нарушить нормальную работу мозга.
Пепе громко разглагольствовал, сопровождая слова широкими жестами, и сыпал прибаутками, называл десятки пустынных мест, минералы, растения и животных, которых там можно найти, и пытался догадаться, чего же, собственно, хочет этот маленький ученый. Наконец он не вытерпел и спросил напрямик: не ищет ли Стронг серебряную руду или же он собирается добывать ртуть?
— Уран! — шутя заметил Стронг.
Пепе сразу замолк. Он долго всматривался в Стронга, щуря глаза и пытаясь отгадать, не обманет ли этот, как другие, и наконец потянулся к уху Стронга и прошептал:
— Тут есть одно Ущелье Молчания. Там все черно и мертво. Давайте тысячу долларов наличными и добывайте уран. Но при одном условии: меня в моем ущелье, по соседству с вами, оставьте в покое. Я это ущелье считаю своим.
Стронг меньше всего собирался добывать уран, но описание Ущелья Молчания ему понравилось. Чтобы поощрить Пепе и внушить ему доверие, Стронг обещал не тревожить его в ущелье. А Трумсу приказал тотчас же выдать Пепе тысячу долларов, что тот и выполнил без особого энтузиазма.
Для передвижения можно было пользоваться только аэропланом, своими ногами или ехать верхом. Автомобилей не завезли, так как дорог для них не было. Пепе привел свою лошадь и мула, заметив при этом, что «если бы хозяин подождал до завтра, он достал бы несколько верховых лошадей у своего приятеля-скотовода». Но Стронг не согласился ждать, и они поехали. Стронг верхом на лошади, а Пепе — на муле. Пятеро дюжих парней, вооруженных до зубов, шли за ними пешком и проклинали узкие тропинки над крутизнами.
Ущелье Молчания оказалось небольшим узким котлованом, лишенным какой бы то ни было растительности. Пепе не соврал.
— Это то, что надо. Я здесь буду жить, — сразу же решил Стронг.
Пепе, снисходительно улыбаясь, покачал головой и объяснил, что если в ущелье оставить животное на сутки, оно заболеет и потом умрет.
— Так это же в самом деле радиоактивное ущелье! — воскликнул Стронг. Как же его не нашли охотники за ураном и почему вы не сделали заявки?
Пепе улыбнулся горячности маленького ученого.
— В своей жизни я сделал слишком много заявок, — сказал он. — Мне повезло, что после этих открытий я остался жив. Все же семь огнестрельных ран — это хороший довод против излишней активности. С меня хватит! Если приедут изыскатели
— А я бы на вашем месте все же сделал заявку! — И Стронг с жаром принялся советовать, как лучше продать заявку, проявляя больше фантазии, вызванной доброжелательностью, чем истинного знания дела.
— Но ведь я же продал Ущелье Молчания вам! — напомнил Пепе.
— Я дарю его вам обратно, если вы укажете мне уединенное место среди голых скал, дольше всего освещаемое солнцем.
— Это не стоит тысячи долларов, — возразил Пепе, — но придется идти пешком.
Маленький ученый начинал ему нравится. Пожалуй, этот и не прогонит.
На третьи сутки на солнечной террасе, в одиннадцати километрах от поселка, стояли два домика и застекленная оранжерея. В одном домике поместились повар, слуга и пять лаборантов. В другом, лабораторном, жили Аллен Стронг и его помощники: Отто Бауэр, лысый и злой, присланный Дрэйком, и Клара Томпсон, так же одержимая страстью к исследованию, как и сам Стронг. В этом же доме помещался несгораемый шкаф, а в нем хранился сосуд Сэта.
Дебора, узнав от Трумса, как устроился ее муж, пришла в неистовство.
— Весь этот «Эффект Стронга» — блеф! Это только предлог отделаться от меня! В этом чумном бараке Аллен свил гнездышко для своей Томси!
— Да, Клара — прехорошенькая блондиночка, молоденькая, умница, преопасная соперница!.. А разве «Эффект Стронга» миф? — спросил Трумс. Он расхваливал Клару, пытаясь распалить ревность Деборы, чтобы вызвать ее на откровенность.
Это ему удалось без всякого труда. У Деборы давно не было случая высказаться. Через час Трумс послал зашифрованную телеграмму своему шефу о том, что Дебора кое-что знает об «Эффекте Стронга». Ответ Луи Дрэйка гласил: «Уберите эту болтливую дуру, но так, чтобы это не повлияло на Стронга и не сорвало успеха работы».
Аллен работал не покладая рук. Он ел очень немного, чтобы не впасть в сонливость. Одержимый навязчивой идеей, он стал, не сознавая этого, деспотичен, груб и не терпел ни малейших возражений. Дебору, устраивавшую ему сцены ревности при каждом разговоре по телефону, он не хотел видеть. А после одного особенно неприятного разговора велел не подзывать его к телефону по вызову жены.
— Пусть она мне не мешает, — сказал он Трумсу.
— Она не будет вам мешать, — многозначительно обещал Трумс.
— Аллен на старости лет сошел с ума, и эта лаборантка влюбила его в себя! — твердила Дебора.
— Это нервное перевозбуждение. Работа окончится — все нормализируется, — успокаивал Трумс Дебору.
Теперь Дебора все чаще звонила Отто Бауэру, говорила ему комплименты и спрашивала об Аллене. В глубине души она жалела, что не познакомилась с Отто поближе и не сделала этого немца домашним шпионом.
Аллен Стронг все больше нервничал. Прежде всего надо было проверить, активен ли возбудитель болезни в сосуде Сэта.