Черный смерч (илл. А. Кондратьева)
Шрифт:
Ганс Мантри Удам пожал плечами, вспоминая бесславную деятельность многих комиссий Организации Объединенных Наций, но согласился с предложением председателя при условии, что в состав комиссии войдет советский участник конгресса — профессор Сапегин, первым, как он узнал, потребовавший запрещения биологического оружия, а также профессор Джонсон. Ганс Мантри Удам заявил, что применение биологического оружия должно быть запрещено как в холодной, так и в горячей войне, ибо массовое истребление зеленых растений грозит мировой катастрофой.
В это время перед председательствующим загорелась красная лампочка, и он по этому сигналу
Ганс Мантри Удам вынул напечатанный доклад, надел очки и приготовился читать. Председатель встал и, извинившись перед оратором, заявил:
— Уважаемый профессор Ганс Мантри Удам опередил меня. Я сам намерен был предложить в индонезийскую комиссию кандидатуру профессора Сапегина и профессора Джонсона. Сейчас перед нами стоит неотложная задача — скорее отправить эту комиссию в Индонезию. В связи с этим нет смысла заслушивать доклад господина Удама перед пленумом конгресса, а надо передать его в эту комиссию для изучения.
Ганс Мантри Удам протестовал. Председатель предложил проголосовать его предложение, и послушная американская машина голосования удовлетворила его желание. Председательствующий предложил ввести в комиссию Ганса Мантри Удама, профессора Сапегина, профессора Джонсона, директора Синдиката пищевой индустрии академика Луи Дрэйка, профессора Арнольда Лифкена, профессора де Бризиона, вице-президента Международной лиги ученых и изобретателей академика Ихару. Затем он обратился к профессору Сапегину и спросил, принимает ли профессор это приглашение.
Профессор Сапегин ответил с места, что даст ответ после того, как ознакомится с принципами, положенными в основу работы комиссии.
— Если для решения вопроса не будет принят принцип единогласия, заявил Сапегин, — я сейчас могу сообщить о своем отказе.
Председатель растерялся. Он не имел инструкций.
— Советский делегат требует принципа «вето»! — крикнул кто-то.
Перед председателем снова загорелась в столе красная лампочка. Он взял наушник и поднес к уху.
— Соглашайтесь на единогласие! — раздался голос Пирсона. — Но оговорите наше согласие так: «При условии, что этот принцип не будет мешать работе». Мы воспользуемся этой оговоркой. Кроме того, заявите, что участники конгресса будут ожидать возвращения комиссии и ее доклада для принятия решения. Поэтому пусть комиссия сейчас же вылетает, а проведя в Индонезии три-четыре дня, возвращается. Болтаться ей там незачем. Все будет подготовлено.
— Я думаю, — с достоинством заявил председатель, положив наушник, — что мы не будем возражать против принципа единогласия в надежде, что он не будет мешать работе. Теперь решение за вами, господин профессор. Ваш отказ мы будем рассматривать как вашу капитуляцию. Положение в Индонезии угрожающее, и комиссия должна вылететь завтра же утром. Каждый участник комиссии может взять с собой помощников… Работа конгресса будет продолжаться. Мы все будем с нетерпением ожидать результатов обследования, чтобы сделать соответствующие рекомендации. Я советовал бы закончить работу за три-четыре дня — срок вполне реальный, — чтобы не затягивать работу конгресса. Действуйте энергично! Наш великий шеф господин Мак-Манти предоставляет для членов комиссии свой новейший самолет-амфибию. Этот самолет только что вернулся из рейса в Азию, он к вашим
Агенты Луи Дрэйка, игравшие роль делегатов конгресса, дружно проголосовали за предложение председателя.
Заявление Ганса Мантри Удама не попало в газеты. Продажная печать главным образом шумела о новом проявлении филантропии Мак-Манти, ассигновавшего деньги на работу индонезийской комиссии и предоставившего ей новейший самолет-амфибию. Газеты подняли шум против «ужасных средств борьбы» обеих враждующих в Индонезии компаний. Газеты требовали, чтобы Международный синдикат пищевой индустрии «спас Индонезию и помог наладить там сельскохозяйственное производство». По существу это была кампания за захват Индонезии Соединенными Штатами.
Профессор Сапегин дал предварительное согласие на участие в работе комиссии.
— Это облегчит нам проезд в Индонезию, — объяснил он Егору и Анатолию. Конечно, нас посылают не без умысла. Луи Дрэйк, по-видимому, думает реабилитировать делишки Института Стронга именем советского делегата. Пусть заблуждается до поры до времени.
Лифкен ехал в Индонезию с помощником Беном Сандерсом. Так теперь звали Юного Боба, представленного членам комиссии в качестве ученого.
В назначенное время, в девять часов вечера, Егор и Анатолий стояли на лестнице южного входа в парк. Знакомого шофера такси не было. Полчаса они прождали напрасно. Город шумел. Сверкали разноцветные огни реклам. Мальчишки-газетчики выкрикивали сенсационные сообщения.
Егор медленно двинулся по аллее парка, посматривая по сторонам. Его раздражал один особенно крикливый газетчик, веснушчатый мальчуган лет тринадцати, в синем комбинезоне и спортивной каскетке. Он уже не в первый раз подбегал к Егору и Анатолию и пронзительно орал чуть ли не в самое ухо. На повороте аллеи мальчик быстро прошептал:
— Вас ждут, идите за мной! — и снова заорал, размахивая газетой.
Егор и Анатолий, держась поодаль, последовали за мальчиком. Он привел их снова к южному входу. Здесь они пробрались среди машин такси к тому, у которого остановился мальчуган, продавая газету шоферу. Когда тот высунул голову из окна, молодые люди узнали в нем знакомого шофера.
Они сели в его машину. Шофер немедленно поехал. В машине уже кто-то сидел. В полутьме Егор увидел неподвижное тело с забинтованной головой, находившееся в углу заднего сиденья, в полусидячем положении. Забинтованная голова была откинута назад.
— Ромка! — еле сдерживая волнение, тихо позвал Егор и схватил его за руку. Рука была вялая и безжизненная. — Что с ним? Спит? Болен? — воскликнул Егор.
— Ваш друг сел в полном сознании и даже шутил, когда попросил послать вам записку, чтобы вы встретили его здесь. Он предупредил, что потерял много крови, поэтому иногда находится в полузабытьи и даже теряет сознание. Поэтому он остерегался без вас возвращаться в гостиницу. Ваш друг предупредил: если, по его выражению, он будет «не в форме», то в его левом внутреннем кармане лежит записная книжка и там все записано.