Черный смерч
Шрифт:
– Лук-то опусти, – сказал Таши. – Свой я. Таши из рода зубра. Зубрёна – моя сестра, знаешь такую?
– Всё равно – стой! – серьёзно предупредила девчонка, на мгновение прекратив визжать.
Лук в загорелых исцарапанных руках не дрожал, а лёгкая, на тетёрку, стрела уставилась Таши прямо в живот. Стрела хоть и охотничья, а с десяти шагов, да в брюшину – на месте уложит.
«Всё-таки правильно у нас принято, чтобы женщинам оружие не давать, – подумал Таши, глядя на костяной, со многими зазубринами, наконечник стрелы. – Вот не удержит она тетиву и отправит меня прямиком к предкам, что тогда?..»
– Так и будем
– Так и будем, – согласилась пацанка. – Сейчас другие девки придут, и решим, что с тобой делать, к старикам отвести или здесь на месте пристрелить. А покуда – стой.
– Видишь же – стою, – смирился Таши.
– И копьё брось.
– Ты, видать, совсем глупая. Без копья мне и стоять невмоготу будет.
– Достоишь. – Голос девчонки не предвещал ничего доброго.
Таши вздохнул и разжал пальцы.
Из-за кустов показались ещё две девушки, постарше. Корзин они не побросали, но луки у обеих были уже наготове.
– Ну где же вы? – плачущим голосом выкрикнула первая. – Видите, я чужинца словила!
– Да будет вам! – разозлился Таши. – Разыгрались! Вам смехи, а я сейчас упаду, не понимаете, что ли? Кровью истек!
– Оставь его, Рябка, – сказала девушка постарше. – Свой это, я его помню.
– Ты, Векша, никак, ведуньей заделалась? – огрызнулась Рябка, и не думая опускать лук. – Зиньку тоже свой убил, а потом оказалось – чужой. Пусть спасибо скажет, что я сразу не стрельнула.
– Ну, как знаешь… – Векша подошла к Таши, подняла кинутое копьё, взамен протянула свою палку, которой раздвигала траву. – Ну, давай, пошли потихоньку. В селении знахарки помогут.
– Не пойду я никуда, – обиженно сказал Таши, – здесь помирать буду. Ты только Стому передай, что наши послы, двое, в ягодном балагане у Болотищ застряли. Старшой в вашу ловушку попал, весь изломан.
– Да ты не злись, – терпеливо протянула Векша. – Сам всё и расскажешь. Потерпи только маленько, до дому всего ничего осталось.
Две другие девушки так и не опустили луков, и Таши, понимая, что дело серьёзное, не стал кочевряжиться. Опираясь на палку и поддерживаемый заботливой Векшей, он дохромал-таки до селения и пересказал всё, что следовало, старейшине. Изжелта-седой Стом, доводившийся дедом Ташиной единородной сестре, рассказ выслушал и немедля отправил две группы охотников, одну – в ягодный балаган, а вторую – по Ташиному кровавому следу.
О том, что было дальше, Таши узнал лишь на следующий день, когда память вернулась к нему. А сейчас усталость, потеря крови и множество неглубоких, но обширных ран сделали своё дело, гонец провалился в небытиё, не то сон, не то просто беспамятство.
Очнулся Таши около полудня. Он лежал на топчане, весь облепленный припарками с целебными травами. Сестра Зубрёна, повзрослевшая и неузнаваемая, в наряде замужней женщины, сидела рядом и разглядывала его лицо. Таши попытался приподняться, но тут же понял, что раны, которых он почти не чувствовал, пока лежал неподвижно, никуда не делись.
– Лежи, лежи, – приказала Зубрёна. Она помолчала и добавила: – Ну ты красив!..
– Это в каком смысле? – не утерпел Таши.
– А в любом. И собой уродился, и птица сирин тебя разукрасила – любо-дорого посмотреть.
Услыхав такое, Таши едва не подскочил, несмотря на все лекарства и повязки. Птица сирин! Да о ней только в сказках рассказывают, будто есть в лесах небывалая сова, бегающая неясыть. Только никто из живых её не видал. Старшие охотники рассказывали, будто сталкивались с такой птицей во время великого бегства в леса, но тоже живым глазом не видели – налетела тварюга среди непроглядной ночи, ударила и бежала. Следы, правда, остались, потому и решили, что была тут великая сова. А он, значит, грудь в грудь с ночным демоном сошёлся и кости ему переломал!
– А с чего вы решили, будто меня бегучая сова драла? – спросил Таши. – Может, мне кто другой встретился.
– Так нашли её мёртвую. Парни по твоему следу сбегали и принесли. Вовремя успели, а то в тех краях лисиц много, они бы её живо порушили. А посланные в ягодный балаган покуда не вернулись, но это уже дело неспешное. Пока твоего товарища до реки донесут, пока плот свяжут, на всё время потребно.
– Ты мне лучше скажи, зачем капкан поставили? До вас, что, тоже мэнки добрались?
– Уж не знаю, как их кликать, но добрались. Впрочем, это тебе дед расскажет. А вот и твоя спасительница!
В отгороженный закуток вошла Векша – та девушка, что не позволила подругам застрелить Таши.
– Вот, выклянчила, – сказала она, протянув Зубрёне крошечную берестяную кубышку.
– Что это? – спросил Таши, улыбнувшись в ответ на улыбку девушки.
– Волчий жир. Сейчас тебя сестрица помажет, так через день бегать будешь не хуже волка.
– Да разве бывает такой? – Таши приходилось свежевать убитых волков, и он прекрасно знал, что на жилистом звере никогда не увидишь ни жириночки.
– Бывает, только у молодых, сеголетков, да если год кормный, да волчица добычлива… Потому он и ценится так, что на сторону не продаём.
– Так, может, не надо тогда тратить. Раны не опасные, само заживёт…
– Надо, надо… – твердила Зубрёна, осторожно намазывая воспалившиеся места смердючим жиром. – Будешь ты у нас как новенький.
Прослышав, что Таши пришёл в себя, явился и дед Стом. Посидел, повздыхал, затем проговорил виновато:
– Вы уж не серчайте, что так неловко вышло. Начались тут у нас шкоды по лесам. Пять человек в роду погибло. Из них – три женщины, лекарки. Пошли травы собирать, да и не вернулись. А никого, кроме своих, рядом не было. Потом выследили вражину, оказалось, что ходит кто-то по лесам и ночует в наших же балаганах. Тогда и поставили ловушки в дровах. Свои-то знали, что беречься надо, а твой товарищ, вишь, пострадал.
– Чужинца-то поймали? – спросил Таши.
– Даже двоих. Пришибло их как следует – насмерть. На людей похожи, но колдун сказал, что это чужинцы.
– Большеротые и грива как у тарпана, – подсказал Таши.
– Тарпана я в наших краях не видывал, – заметил Стом, – а грива и впрямь знатная.
– Мэнки это. Они на наши земли напали, и на другие роды. Тукот вам всё как есть расскажет, для того он сюда и послан.
– А мы его бревном угостили и тебя чуть не пристрелили. Зинька-травница перед смертью успела колдуна кликнуть, иные травницы могут издали говорить. Сказала, что убил её кто-то свой. А как мэнка этого самого в ловушку взяли, то у него Зинькины вещи нашли. Вот и выходит, что гривастые умеют такой морок наводить, что не всякой травнице под силу разобраться. Потому велено народу никого к себе в лесу близко не подпускать и по одному не ходить.