Черный сокол
Шрифт:
– И что тебе так моя Коломна далась! – возмущался Роман Ингваревич. – Почто ты ее так упорно сжечь хочешь?
Горчаков ненадолго задумался. Мысль о том, что Коломну надо непременно сжечь, пришла ему на уровне интуиции. И вот сейчас он пытался ее логически обосновать. В памяти очень кстати всплыли строчки:
Напрасно ждал Наполеон,Последним счастьем упоенный,Москвы коленопреклоненнойС ключами старого Кремля:Нет, не пошла Москва мояК нему с повинной«Коломна должна встретить Батыя, как Москва Наполеона, – оформилась четкая мысль. – И это будет не мелкая пакость победителям от побежденных. Это серьезная заявка на будущее. Это означает следующее: мы не сдадимся! Мы сами будем жечь собственные города и уничтожать свой хлеб. Мы будем мерзнуть в лесах и голодать, но и вы остаетесь без припасов! Вам нас не сломить, мы будем драться за свою землю до конца! Если придется, то мы поляжем все, но и вас положим столько, сколько сумеем. Легких побед вам тут не будет! Хотите попробовать такую войну? Тогда идите дальше!»
– Сам город жечь не обязательно, – признал Олег. – Достаточно только вывезти или уничтожить припасы и фураж. Но ты ответь мне, Роман Ингваревич: вот если бы ты сам пошел на рать, дошел до вражьего города и увидел его горящим, что бы ты подумал? – Горчаков оперся локтями о стол, подался вперед и уставился на князя вопросительным взглядом.
Теперь задуматься пришлось Роману.
– Даже и не знаю, – ответил через некоторое время коломенский князь, пожимая плечами.
– Ладно, Роман Ингваревич, – не отставал Олег, – я по-другому спрошу: ежели некоему народу ничего не стоит и свой собственный город сжечь, как бы ты помыслил, легко ли тебе будет сей народ покорить?
– А ведь Олег Иванович дело глаголет, – промолвил густым басом Еремей Глебович, и занятые своими мыслями Роман с Олегом разом вздрогнули от неожиданности.
– Это же как перед дракой шапку оземь бросить! – пояснил воевода вопросительно поднявшему брови Всеволоду и негромко пропел:
Утаман снял серу шапкуДа на землю положил,Вынул ножик вороненыйИ сказал – не побежим!– Поняли теперь, к чему Олег Иванович клонит, – обратился Еремей Глебович к князьям.
– А ведь верно, – согласился Всеволод. – Надобно нам ворогу показать, что мы на все готовы пойти, лишь бы землю Русскую защитить. И за ценой мы не постоим! Соглашайся, Роман Ингваревич, – развернулся он к сидевшему рядом коломенскому князю. А мы с батюшкой, коли живы будем, поможем тебе отстроиться.
– А ин ладно! – Роман хлопнул тяжелой ладонью по столу. – Уговорили! Ударю и я шапкой оземь!
Князь озорно посмотрел на Всеволода с Олегом и продолжил напевку, начатую воеводой:
Утаман у нас молоденький,Мы не выдадим его,Семерых в могилу сгоним,За него за одного!Роман насмешливо поглядывал то на Всеволода, то на Олега, явно намекая на их молодость и недостаточную зрелость для принятия судьбоносных решений.
Горчаков тоже решил слегка поддеть коломенского князя и продемонстрировать свою стратегическую состоятельность.
– Нельзя Коломну сейчас удержать, – сказал он. – Монголы все земли рязанские разорили, и припасы у них сейчас есть. Я не сомневаюсь, что их хватит, чтобы с неделю простоять под городом, а дольше Коломна все одно не продержалась бы. Пусть лучше эту неделю враги до Москвы топают. Да по разоренным нами местам.
– А дальше? – встрепенулся Всеволод, поскольку речь зашла о городе, которым сейчас правил его младший брат. – Дойдем мы до Москвы, а там ты скажешь, что и ее надо пожечь? Или как?
Олег снова задумался. По-хорошему и этот город следовало бы сжечь, а решающий бой дать под Владимиром. Но ведь это Москва! Для сидящих за одним столом с Горчаковым это ничем не примечательный городок, каких на Руси десятки. Что же до Олега, то он в этом городе родился и с детства помнил знаменитые слова: «Велика Россия, а отступать некуда – позади Москва!»
Горчаков выпрямился, набрал полную грудь воздуха.
– Москву надо защищать! – выдохнул он. – Я сам буду драться за Москву до последней капли крови! – внезапно даже для самого себя пообещал Олег и стукнул массивным кулаком по столу. Будто печать поставил.
Наутро после затянувшегося военного совета Горчаков отправил в Москву почти весь свой двор. А сам вместе с Вадимом, Учаем и Вирясом, прихватив двух пленных монголов, помчался вверх по Оке.
С того самого момента, как Олег принял решение защищать Москву, его не оставляли мысли о том, каким способом можно отстоять будущую столицу. Горчаков «прокручивал» различные варианты, покачиваясь в седле, когда, давая коню отдых, переводил его с галопа на шаг. Всевозможные планы рождались и рушились в мозгу Олега, когда он ложился спать под открытым небом в заснеженном зимнем лесу и, прежде чем заснуть, долго смотрел на светящиеся багровым светом тлеющие бревна. Главное Горчаков понял быстро и без особых умственных усилий.
«Прежде всего, надо организовать контрбатарейную борьбу и выиграть схватку с монголо-китайскими артиллеристами, – не раз говорил себе Олег. – Без массированного обстрела зажигательными снарядами осада затянется, и потери противника вырастут в разы. На одних штурмовых лестницах далеко не уедешь», – в этом месте Горчаков каждый раз тяжело вздыхал, потому что не видел способа подавить огнем монгольские батареи.
«Враги окружат Москву метательными машинами в несколько рядов и просто задавят нас количеством, которому в данной ситуации можно противопоставить только качество. А где его взять? – спрашивал себя Олег. – На каком повороте мы сможем обойти монголов? Выучка личного состава? – Горчаков едва за голову не хватался при этой мысли. – У монголов отлично обученные профессионалы, а у нас выучка в прямом смысле никакая, поскольку у нас еще и артиллеристов нет! Их сперва надо набрать, а потом уже обучить. Ладно, оставим это. Модернизировать метательные машины? – переходил к следующему пункту Олег. – Угу, как же! Из этих конструкций уже выжали все, на что они способны, и у меня просто ума не хватит что-либо там улучшить».
Последним пунктом шли снаряды. Их действительно можно было модернизировать. Кроме зажигательных снарядов с вязким порохом, монголы позаимствовали у китайцев чугунные осколочно-фугасные бомбы. Поскольку порошковый порох чрезвычайно гигроскопичен, а до гранулированного китайцы так и не додумались, бомбы они снаряжали перед применением. А до этого возили серу и селитру отдельно. Вместо угля – третьего компонента дымного пороха – они вообще пихали всякую дрянь. При этом недокладывали селитру, от чего их порох хорошо горел, но плохо взрывался.