Черный ящик
Шрифт:
– Значит, мой пистолет мог оказаться в кузове одного из тех грузовиков?
– Вполне вероятно. Или же принадлежал гвардейцу, который либо погиб, либо благополучно добрался до Басры. Это все из области предположений, не более.
Босх ненадолго задумался. Каким же образом пистолет из кобуры иракского республиканского гвардейца через год мог всплыть в Лос-Анджелесе?
– А что происходило с трофейным оружием? – спросил он.
– Его складировали, а потом уничтожали.
– И серийных
Уинго покачала головой.
– Шла война. Захваченного оружия накопилось слишком много, и не было времени торчать над ним и переписывать номера. Мы же говорим о множестве грузовиков со стволами. И потому их просто уничтожали. Тысячами за один раз. Сваливали посреди пустыни, выкапывали огромную яму и подрывали мощной взрывчаткой. Давали день-другой погореть, потом яму засыпали. И делу конец.
– И делу конец, – машинально повторил Босх.
Он продолжал прокручивать в голове новые факты. Что-то уже проклевывалось на периферии сознания. Какое-то соединительное звено, способное все объяснить. Он уже отчетливо понимал это, только не мог пока четко сформулировать мысль.
– Позвольте задать еще вопрос, – сказал он после паузы. – Вам уже доводилось сталкиваться с этим прежде? Я имею в виду оружие оттуда, которое фигурировало бы в одном из дел здесь. Ствол, считавшийся захваченным у врага и уничтоженным.
– Именно этим вопросом я задалась сегодня утром. И проверка показала, что такое уже случалось. По крайней мере однажды, хотя там совсем другая история.
– Какая же?
– В тысяча девятьсот девяносто шестом году было совершено убийство в Форт-Брэгге, Северная Каролина. Во время пьяной ссоры из-за женщины один солдат пристрелил другого. И в ход он тоже пустил «Беретту-92», прежде принадлежавшую военнослужащему армии Саддама. Тот солдат во время «Бури в пустыне» оказался в Кувейте. На допросе он во всем признался и объяснил, что забрал пистолет с трупа иракского солдата, а потом тайком доставил домой как сувенир. Среди материалов дела я не нашла упоминания, как ему это удалось, но он сумел-таки провезти его на территорию США.
Босх знал множество способов, как доставить домой на память трофейный ствол. Это делалось испокон веков. Когда он служил во Вьетнаме, проще всего было разобрать пистолет и частями отправлять в разных посылках на протяжении нескольких недель.
– О чем вы так глубоко задумались, детектив?
Босх усмехнулся.
– О чем мне еще думать? О том, кто именно мог привезти сюда пистолет. Жертва убийства, которое я расследую, была журналисткой и фоторепортером. Она работала на той войне. Я читал ее репортажи с «Дороги смерти», видел снимки оттуда…
Босх не исключал вероятности, что Аннеке Йесперсен могла сама привезти в страну оружие, из которого была потом убита в Лос-Анджелесе. Версия представлялась маловероятной, но ее нельзя было сбрасывать со счетов, поскольку Йесперсен находилась в том самом месте, где, по всей вероятности, в последний раз видели этот пистолет.
– Не помните, когда начали использовать детекторы металла в аэропортах? – спросил он.
– О,
Босх покачал головой.
– Она путешествовала налегке. Не думаю, чтобы сдавала в багаж какой-нибудь чемодан.
Вот здесь никакой логической цепочки у него не выстраивалось. Не могла Аннеке Йесперсен подобрать пистолет убитого или взятого в плен иракца, доставить его сначала на родину, а потом провезти в США, чтобы быть из него же и убитой.
– Тогда эта ниточка едва ли куда-то вас приведет, – подтвердила его размышления Уинго. – Зато стоит взглянуть на списки жителей квартала, где было совершено убийство, проверить, кто служил в армии вообще и участвовал в той войне в частности. И если рядом обитал некто только что вернувшийся оттуда… Знаете, ведь синдром войны в Заливе – установленный факт. Люди там подвергались воздействию различных химикатов или просто перегревались на солнце. Очень много преступлений, совершенных потом дома, имели непосредственную связь с войной. Даже тот солдат в Форт-Брэгге… Это ведь была его реакция на все случившееся с ним прежде.
Босх кивал в ответ, но уже не слышал, о чем говорила Уинго. Перед его мысленным взором все вдруг стало складываться в единую картину – тексты и фотографии, воспоминания и… видения той ночи в проулке, ответвлявшемся от бульвара Креншо. Солдаты, стоявшие вдоль стен. Черно-белые снимки солдат на «Дороге смерти»… Разрушенные казармы в Дахране и дымящийся остов армейского «хамви»… Яркие фары «хамви», который подогнали в проулок…
Босх склонился вперед, оперся локтями о колени и запустил пальцы в волосы.
– С вами все в порядке, детектив Босх? – встревожилась Уинго.
– Со мной? Да, все хорошо. Просто отлично!
– А с виду не скажешь.
– Думаю, они там были…
– Кто? О ком вы?
Сцепив пальцы на затылке, Босх понял, что разговаривал сам с собой. Он повернулся и через плечо взглянул на Уинго. Но, не ответив на ее вопрос, сказал:
– Вы сделали это, агент Уинго. Мне кажется, вы нашли и вскрыли «черный ящик».
Он поднялся и посмотрел на нее сверху вниз.
– Спасибо вам и спасибо Рэйчел Уоллинг. А теперь мне пора идти.
Развернувшись, он направился к входу в управление.
– Какой еще «черный ящик»? – крикнула ему вслед Уинго.
Но Босх не ответил, продолжая идти вперед.
Глава двадцатая
Добравшись до отдела, он сразу поспешил в свою кабинку. Чу сидел, склонившись над клавиатурой компьютера. Босх подкатил кресло и уселся лицом к спинке рядом с напарником.