Черный замок
Шрифт:
Космическая пиявка издала воинственное завывание, на которое откликнулся боевым кличем Себастьян. Сражение началось.
Вначале мальчик-крокодил поднял горстку своих шипастых бойцов в атаку на кровососущего угря, но тот с невероятным проворством от них отбился. Затем он, в свою очередь, ринулся на ящериц и за несколько секунд высосал из них всю кровь, превратив их в фигурки из кальки. Так в мгновение ока Себастьян лишился своего войска и остался один на один с чудовищным змеем. К счастью, он был худым и гораздо более увертливым, нежели космический слизняк. И воспользовался этим своим преимуществом –
Противостояние длилось долго. Порой оба дуэлянта исчезали в соседней улочке, и Пегги даже забывала дышать, а затем угорь с ящерицей возвращались на площадь, Себастьян потрясал своим копьем, а его противник совершал резкие выпады и в попытке его схватить хлопал всем телом, подобно хлысту.
– А он хитер, – прошептала бабушка Кэти. – Вы поняли, чего он добивается? Он изматывает пиявку, вынуждая расходовать энергию впустую! Если она и дальше будет так себя вести, то в два счета израсходует весь запас высосанной у населения крови. Как только она побледнеет, мы поймем, что она истощена. И тогда наш матадор сможет ее прикончить.
– До этого ему еще надо дожить, – процедил синий пес. – Когда он ее дразнит, он подвергается огромному риску… Пока что ему здорово везет, будем надеяться, что удача не оставит его до конца.
– Угорь ослеплен ненавистью, – заметила Пегги. – Будь у него время подумать, он сообразил бы, что Себастьян заманивает его в западню.
Она молилась, чтобы крокодил остался в живых. Ну и пусть он так безобразен, главное, чтобы он не погиб, ведь, как ни крути, это все еще был ее Себастьян!
Битва продолжалась уже более часа. Трижды Себастьяна чуть было не цапнула клыкастая морда свирепого угря. Он остался жив только потому, что был изумительно ловок. На четвертый раз он не успел увернуться и был серьезно ранен в плечо.
По его чешуе текла кровь, он пошатывался. Чувствовалось, что он начал сдуваться.
– Вот это да! – объявила бабушка Кэти. – Пиявка обесцвечивается… Ее черная кожа становится темно-серой. Она выплеснула весь свой заряд энергии. Ей пора было бы подкрепить силы, но чем, если в городе не осталось ни одного человека?
– Это не совсем верно, – пролепетала Пегги. – Мы же все еще здесь… Только бы она об этом не вспомнила!
Словно услышав ее слова, омерзительный черный угорь отвернулся от Себастьяна и пополз к гостинице. Он был достаточно большим, чтобы легко добраться до окна, у которого жались друг к дружке Пегги, Кэти Флэнаган и синий пес.
– Охо-хо! – заныл пес. – Она ползет прямо к нам. Сдается мне, в перерыве он собрался заморить червячка, чтобы лучше потом воевалось. И я догадываюсь, кто этот червячок. Отползаем по одному!
Однако спрятаться они толком не успели. Пиявка с размаху саданула мордой по фасаду, вышибла оконную раму и просунулась в гостиничный номер. Ее оскаленная осклизлая пасть, полная клыков, шарила по сторонам в предвкушении добычи. Пегги Сью подтолкнула бабушку и синего пса к дивану, и они все вместе спрятались за его широкой спинкой.
– Пиявка жаждет крови! – прошептала Кэти Флэнаган. – Заметили, да? Она блекнет прямо на глазах.
Она не смогла ничего добавить, так как космический слизняк предпринял попытку искромсать диванчик. Он работал не хуже сверлильного бура в минной галерее, и Пегги Сью уже почти смирилась, что недалек тот миг, когда из них высосут кровь.
Но как только клыки-кровопийцы приблизились к девочке, червеобразный вампир вдруг взвыл от боли и отпрянул. Потому что оставшийся на улице человек-крокодил воспользовался случаем и всадил ему в спину копье. И принялся кромсать, как пережаренную сосиску.
Открывшееся кровотечение убыстрило обесцвечивание монстра: он сделался вдруг бледно-серым. Вытащив тело из гостиничного номера, зверь безуспешно пытался оказать сопротивление противнику, который знай себе бил и бил его копьем.
Пегги вылезла из-под обломков дивана и подскочила к окну, а точнее сказать, к дыре, проделанной чудовищем в фасаде.
Внизу, на площади, побоище приближалось к концу. Невзирая на усталость, окровавленный человек-крокодил методично нарез'aл гигантского слизняка кружочками. Теперь чудовище совсем обесцветилось и было близко к смерти…
Закованный в чешую воин чуть отступил, занес копье над головой и издал победный клич, который должны были услышать и на Плутоне, а ведь это самая отдаленная планета нашей Солнечной системы.
Едва его вопль затих, как раздался оглушительный щелчок, и воздух пронзил энергетический разряд, восхитительное короткое замыкание, осветившее все небо и заставившее солнце поблекнуть. Пегги отбросило назад, ослепило, поставило ее волосы дыбом и завило их штопором. А вокруг нее все трещало-хрустело, телевизоры взрывались, лампы полыхали, как факелы…
Оглушенная, девочка покатилась по полу, в ушах ее стоял погребальный звон, и она уже почти не сомневалась, что оказалась на том свете.
Последняя мысль молнией пронеслась в голове – хорошо, что все случилось именно так, какой смысл жить дальше, если она потеряла Себастьяна?
Возрождение
По-древнегречески, – прошептала бабушка Кэти, – выражение «апокалипсис» в одном из значений совпадает со словом «возрождение». Только что мы все явились его свидетелями!
Пегги Сью приподнялась на локте. Ее волосы пахли подгоревшей свининой, а прическа, похоже, теперь называлась «взрыв рожков на макаронной фабрике». Самой малости не хватило разряду электричества, чтобы разложить Пегги на атомы, атомы стереть в порошок, а порошок развеять по ветру. Вот к чему может иной раз привести смерть гигантского вампира.
Кэти Флэнаган помогла ей подняться.
– Подойди к окну, – сказала она, – там есть на что посмотреть.
Пегги Сью подчинилась, не отдавая себе отчета в том, что делает. Сейчас ей было все совершенно до лампочки, ничто на свете не имело никакого значения.