Чертополох и золотая пряжа
Шрифт:
— Тебе-то что с того, всеведающая? — спросил уже гораздо спокойней маг, и плотные чудовища вновь сделались тенями. — Отчего рдеешь за род людской? Ведь сказала, что демон не трогает туатов? Зачем тебе его смерть?
Сида устало покачала головой.
— Это нужно не мне, это нужно тебе. Скажи, что ты сделал с телом Трэйлла Деннисона?
— Оставил воронам на вершине башни Абернтур, как и попросила Корвин.
Ноденс издал странный звук, больше похожий на трель птицы, и в зале появился маленький фей, застрекотал крыльями и плюхнулся ничком на пол.
— Принеси мне из разрушенной башни, что зарастает мхом в самой середине леса, две берцовые кости убийцы сидов.
Фей кивнул и
Почему-то глядя на горящие кости, Румпель вспоминал не душегуба и истязателя Трейла, а эту неказистую девчонку…
Ноденс гадал, обладает ли юный туат собственной волей, или над ним все еще довлеет прихоть Николаса, и когда история наконец завершится.
«Дорого же ты заплатил, старый друг, за то, что тебе и так принадлежало по праву».
Мысли же женщин остались сокрыты за дымной пеленой. Костный дым объединил их, сплел воедино сознание и силы. Они словно три ведьмы у котла, словно три богини судьбы слились воедино с одной лишь целью рассмотреть орлог — изначальный закон развития событий, предопределяющий вирд. Глаза их заволокла белая паволока, а руки принялись распутывать нити судеб.
— Вижу! — подает голос старшая. — Посреди поля холм, а внутри холма пустота. Нет там копья! Ничего нет, только тьма.
— Вижу! — вторит средняя. — Будет копье. Черное, смрадное. Демон глубин охраняет его.
— Вижу! — восклицает младшая. — Исполнится задуманное, спадут оковы договора, когда демон будет повержен!
—Если будет повержен, — эхом поправляет средняя.
— Если будет… — гулко соглашается старшая.
— Впервые за пятьсот лет вижу, чтобы ведьмы объединили силы для чтения орлога, — пораженный Ноденс зарылся пальцами в волосы. — Знай, эти слова не предсказание, а основа мира, его канва. Плохо, что в ней нет твоей однозначной победы.
— В этом мире вообще нет ничего однозначного. Просто пришло время исполнить обещанное и возвратить старые долги. Тэрлег права: демон не должен осквернять землю, а туаты заслуживают прощения. — Румпель подошел к еще теплой костной золе, взял пригоршню и пересыпал в кошель. Но пепел просочился сквозь плотные швы, сквозь узкие поры кожи и высыпался прочь. Маг достал грифель и начертил на дне и по краям руны. Вновь засыпал пепел, и снова он, словно не встречая преград, ссыпался вниз. — Да что ж, тебя в руках нести? — Румпель вновь зачерпнул прах Трейла.
— Э нет, так ты с ним не сладишь, — проскрипела старая сида и протянула шелковый кошель, отданный ей Айлин в ночь Самхейна, — Вот тебе мой второй дар.
— Неужели и третий будет? — криво усмехнулся маг.
— А вот это только от вас двоих зависит, — грустно улыбнулась всеведающая. — Может, и будет.
—
— Хорошо, я приму и запомню твой совет! — Румпель с легкостью наполнил кошель пеплом, поднялся и отряхнул руки. — Спасибо тебе, Тэрлег, за подарки. И тебе спасибо, сестра. За дочь, за науку и за тепло, коим ты наполнила мое сердце. И… — он повернулся к Айлин.
— Не смей со мной прощаться, слышишь?! Что бы ни говорили они, я видела иначе! Ты вернешься, слышишь! А я дождусь. Время не имеет смысла. Сиды бессмертны. — Айлин со злостью растерла по лицу не вовремя стекшую слезу.
— Моя маленькая, храбрая сейдкона. — Румпель прислонился своим лбом к ее. — Я верю тебе… Время не имеет смысла, но как же мало нам отведено этой бессмыслицы! Смешно: сиды бессмертны, а мы, как воры, крадем секунды у бытия. Хорошо, мы не будем прощаться, чтобы верить в скорую встречу. А пока будь хозяйкой в моем доме. — Он обнял супругу, не говоря больше ни слова, встал рядом с феем и исчез.
– -----
[1] Фо-а — общее обозначение ряда духов, чаще всего злобных и опасных, тесно связанных с водой, озерами, реками, иногда с морем.
3.8 Демон глубин
Гарольд попытался вытереть грязь с лица, но только размазал ее. Крепкий доспех, призванный сохранить жизнь, увы, не уберег от ранений. Гниющая рана в плече, пара сломанных ребер и постоянный металлический привкус во рту — так, мелочи. По сравнению с тем, кто остался там, в зловонных болотах. Но сильнее боли, сильнее горячки жгло чувство никчемности. Он не смог. Не справился. Положил три отряда элитных бойцов. Лучших мужей. Но так и не сумел победить Наклави. И теперь смрадный демон, отравляя плодородные земли, мчался по их следам. И чем быстрее скакали воины, тем ближе оказывался жуткий всадник.
Каждую ночь, раз за разом, он нагонял их и принуждал дать бой. Раз за разом они теряли людей. Гарольд не мог понять, как одно, хоть и магическое существо, может быть в нескольких местах одновременно. Чудовище словно расслаивалось, и вот уже не один всадник с содранной кожей, а десяток. Маг, коего король нанял в подмогу, сбежал в первом же сражении, оставив людей один на один с разъяренным монстром. Бой вышел коротким. Болотным туманом обернулся демон, и каждый, кто вдыхал тухлый воздух, сходил с ума. Воинам кругом мерещились враги, и они нападали на тех, с кем делили хлеб ранее.
Король хотел выть в голос, рвать волосы, но, увы, не мог позволить себе этой роскоши. Десятки глаз смотрели на него с надеждой, и эта человеческая вера жгла сильнее погребального костра. А дома в замке ждали его женщины. Небесный защитник! Как глядеть им в глаза?
Он хотел, чтоб на него равнялись, почитали, помнили через века. Хотел быть могучим и сильным. Но нет: силой обладал только его голос. Насмешка богов! Не будет же он повергать врагов в бегство собственным криком!
— Если мы успеем укрыться в Бернамском лесу до захода солнца, сир, есть надежда, что Наклави не догонит нас, — лэрд Сомерленд вытер с губ пузырящуюся кровь, и Гарольд подумал, что уйти на пир к Высокому другу не дает простой тряпичный амулет, еще бабкой лэрда зачарованный. Уж очень она хотела, чтоб супруг с войны домой вернулся, раз такую силу в него вложила, что не могли умереть Сомерленды даже от самых страшных ран, пока не переступят порог собственного дома. Гарольд представил себя входящим в замок с пробитой грудью, полным крови ртом и поежился.