Чертов папочка
Шрифт:
— Ева…
— А?
— Ты охуенная!
Наши взгляды встретились, и только теперь я увидела все то, что он до сих пор испытывал. С того момента, как я опустилась в ванную, я боялась смотреть ему в глаза, но сейчас… пропала.
Желанные фейерверки вскоре взорвались, волны тоже опутали мое тело, но Женя из объятий не выпустил. Более того, он продолжил пытку лаской. И было так хорошо. Словно на всей планете есть только я, он и наша обоюдная нежность.
— Надо поспать, — произнес он чуть позже.
— Ну вот. А я еще поговорить хотела.
— Со Степанычем будет все в порядке. —
— Понятно.
— Не хмурься. И вообще, стоны тебе больше к лицу… Ай! Ты чего дерешься?
Я показала ему язык.
— Это все, что я умею делать, потому что.
— Не-е-ет. Сегодня мы обнаружили в тебе еще один талант. — Он обхватил мою ладонь и повел руку ее туда, где совсем недавно колдовали мои губы. — Он снова тебя хочет.
— Пошляк!
Я вырвалась из объятий и встала с постели, унося за собой покрывало.
— Можно подумать, я ничего там не видел.
В жизни есть много поводов для восхищения. Плывущие облака, красивые закаты, яркие цветы в непролазной чаще, густые леса, высокие горы, коралловые рифы и буйство стихий — это несомненно прекрасно, но так далеко. И чаще всего не про нас. Но есть то, что способно вызвать восхищение в наших глазах, не выходя из дома. Это мужчина, смотрящий на тебя с тем же чувством; плечи, поражающие своей широтой; руки, покрытые тонкими нитями волос и испещренные венами; узкие бедра, способные одним движением вознести до небес; ноги, поражающие своей крепостью; и его достоинство, которое всего какое-то время назад подарило такое наслаждение, что при при одном его виде, хочется сбросить с себя покрывало и прыгнуть обратно в постель.
— Ты так смотришь… — с полуулыбкой произнес Женя.
— Как?
— Лучше зайди в ванную, иначе до утра мучить буду. — Он прищурился.
— Тю! Нашел чем угрожать!
Он вмиг рванул с места, а я, вскрикнув, забежала в ванную. Спасение от “пыток” было от меня всего в одном шаге, но кончик покрывала, застравший в проеме, сыграл свою роль. Руки, которые я с такой жадностью рассматривала, поймали меня, скользнули по животу и нащупали заветный бугорок. Я думала, приключение на сегодня окончено, но когда нахальные пальцы скользнули внутрь, пластинка поменялась, заиграла новая музыка, и наши тела вновь принялись танцевать, только теперь не в постели, а перед зеркалом ванной комнаты, где отражались его глаза, горящие страстью, где я ловила каждое движение бедрами и прикрывала веки, чтобы вдохнуть душный аромат страсти.
Я помнила об ожидающей нас опасности, о боли, о страхах и о случившемся на улице Заветной пожаре. Я не отреклась от своего прошлого, полагая, что никогда не смогу открыться и довериться кому-то. Но слыша его рваное дыхание, хриплые вздохи, ощущая то, насколько я желанна, с какой страстью может любить меня мужчина, все, что было за пределами этой комнаты, оставила там.
У меня всего четыре дня, чтобы насладиться близостью Жени. А там… Там уже, как получится.
Глава 28. Волков
За мной продолжалась слежка. Я понял это, как только въехал в пределы города и обнаружил на хвосте две тачки. Причем, подозрительно похожие на те, что принадлежали Танату. Они не шли в наступление, но и не отставали. Некоторое время я переживал, как бы не случилось беды. Неужели оплошал из-за своего эгоизма? Но Лев успокоил еще за завтраком: подозрительных лиц в дачном поселке не замечено.
— Жди, — сказал я водителю, когда мы подъехали к зданию областной больницы. Хоть Алмазный и уверил меня в полной неприкосновенности мамы, проверка лишней не будет.
Хотя, если внешние негативные факторы в лице блатных ребят обходят ее стороной, то это вовсе не означало, что она не доведет себя изнеможения, карауля единственного своего мужчину за последние шесть лет.
Я обнаружил ее уставшей, бледной, но ясными после слез глазами. При виде меня мама расплакалась вновь.
— Ну все. Перестань. Он еще не умер. — Я приобнял ее в попытке успокоить.
— Мог бы подобрать другие слова. У меня и так сердце не на месте, — всхлипнула она.
— Тогда почему ты его маринуешь? Степаныч же дорог тебе.
— Если человек дорог, не обязательно с ним спать и сожительствовать. Достаточно просто иногда встречаться, чтобы узнать, все ли у него хорошо.
— Все такая же упрямая, — вздохнул я и вошел вслед за ней в палату.
— Он в коме. — Мама присела на край скамьи и обреченно уставилась на подключенного в аппаратам жизнеобеспечения Попова. Давно она не была столь подавлена. Я бы сказал, никогда. Но и утешить ее я не смог бы. Разве что сказать, как сильно люблю и дать надежду, что все будет хорошо. Когда она потеряла отца, это отчасти сработало. Правда, ее плач, раздававшийся в ночной тищине из кухне, запомнился мне надолго. Не хотелось бы повторения той угнетающей атмосферы.
Мы просидели у Степаныча не более десяти минут. Я рассказал ей о том, что Ева в безопасности, и попросил послезавтра вернуться к Алмазному. Попову ничего не сделают, а вот она могла бы стать мишенью и точкой довления. Взяв с нее слово, я покинул больницу и поехал в Управление.
По пути со мной связался Костя, предупредив об опасности.
— Тут твое логово вверх дном перевернули. Не знаю, что искали, но Хрустев долго матерился.
Плохое настроение коллеги было хорошим знаком. Ничего не нарыли, однако неправомерные обыски кабинета напрягли.
Впрочем, встреченная мной делегация у входа в Управление, гарантировали начало фееричной хрени. Судя по подготовленным наручникам и ухмылке Хрустева.
Глава 29. Лиса
Я сходила с ума. Вот уже второй день от Жени не было никаких вестей. Лев говорил, что Алмазный нанял адвоката, но по какой причине Волкова задержали, пока было неизвестно. Да и если он что-то знал, то не рассказал бы. Мужчинам свойственно задирать носы и скрывать от женщины важную информацию, прикрываясь исключительно заботой о ее психическом состоянии. Но правда была в том, что слабый пол зачастую оказывается хитрее и может предложить нестандартный выход из сложной ситуации. Однако, кого в этом убедишь? Правильно, никого!