Чертов папочка

Чи Майя

Впрочем, о глупостях вскоре пришлось позабыть. Мы прибыли на территорию пустующего консервного завода, который успешно функционировал вплоть до двухтысячных. С тех пор единственной ценностью этого места стали стены.

Мне еще ни разу не доводилось видеть Таната вживую. И сейчас, глядя на кирпичное лицо с сигаретой в зубах, я испытал отвращение. А ведь Ева дважды находилась в его обществе. Что-то заскрежетало, и я запоздало осознал — это мои зубы.

— А чего Димона с собой не прихватили? — Танат выкинул сигарету и направился к нам:

ко мне, Блохину и Льву с его командой из восьмерых ребят.

— Так разве его касаются наши с тобой договоренности? — спросил Егор.

— Ты вообще здесь птица залетная, так что молчи, Блоха. С тобой тоже разговор будет, но позже.

— За Ивашина мстить будешь? — усмехнулся журналист, а я позавидовал его яйцам. Стальные, ей-богу. Не каждый осмелится петушиться с человеком, у которого за спиной два десятка отмороженных.

Теперь понятно, почему он так высоко взлетел.

— Ты мне зубы не заговаривай. — Танат остановился в трех метрах от нас, вероятно, не опасаясь, что мы откроем по нему огонь. И был прав — не в этом состояла главная цель. — Мне хватило писка по телефону. Принес?

— Принес. — Блохин потряс перед ним флешкой. — Все здесь.

— Гарантии.

— Их нет.

— Я могу их просто пристрелить. — Он самодовольно улыбнулся, а меня перекосило от донельзя противной физиономии.

— Дело Дюдюка ты замнешь, — сказал я ему. — О девушке, которая пропала, тоже вскоре забудут. Да даже если ты нас перебьешь вместе с Евой и ее сестрой, все снова сойдет с рук. Но…

— Как быть с этим? — спросил Егор.

Лев передал журналюге планшет, и спустя пару мгновений тонкий девичий крик эхом пронесся по пустому помещению. Она умоляла не делать ей больно, не трогать, не насиловать…

Я стиснул зубы, боясь закрыть глаза, иначе кадры из видео вновь всплыли бы в памяти.

Мои руки затряслись. Мысленно я уже сотню раз нажал на курок и пристрелил урода, а в реальности стоял как истукан и ждал реакции.

Ее не последовало. Никакой. Для него все было обыденно и даже скучно.

Танат кивнул своим ребятам, и те вытащили двух девушек из машины. Пальцы с силой сжались в кулаки. Урод! Чертов козел! Я стиснул зубы, готовый теперь в любой момент начать стрелять. На ограничение в движение и действиях хотелось отхаркнуться и смачно наплевать. Потому что таких уебков только расстрелять!

Лилия была высокой, но из-за страха за свою жизнь и, возможно, боли во всем теле, вся сжалась, боясь даже глаза поднять. А Алина — хрупкая, маленькая, заплаканная и дрожащая, как осиновый лист, — медленно передвигалась. Совсем еще ребенок…

Если бы не Лев, наверняка я совершил бы ошибку. Не знаю, как ему удалось так быстро среагировать, но еще мгновение, и я немедля выстрелил бы. В упор. Прямо в лоб этому уроду.

Его крысы вмиг обступили его и девушек, готовые по первому сигналу начать перестрелку.

— Тише. Наш друг всего лишь погорячился, — примирительно произнес Лев. — Отпусти девчонок, Танат. А ты передай ему сумку.

Олегу не понравилось быть ведомым, но приказ он выполнил. Как только бартер был завершен, мы стали отступать. Конечно, мы ждали огня в любой момент…

И он настал.

Девичьи крики потонули в оглушительных хлопках. Спрятаться было негде, поэтому оставалось лишь стрелять в ответ, надеясь, что нас не задавят числом. Одна из пуль ранила мою ногу. Навылет.

Сильнее стиснул зубы, и пока крысятник прикрывал Таната, стрелял в упор.

Словил вторую пулю на ту же ногу, но теперь оглушительная боль не заставила себя ждать. Нас со Львом прикрыли какой-то жестянкой его ребята, а сам он оттащил меня назад, в черный фургон.

Олег орал в телефон, требуя немедленно запускать информацию в массы.

Девушки плакали. Лев тяжело дышал рядом.

А я прикусил собственный рукав, чтобы не заорать.

Как мы вылезли из кошмара и даже отъехали — не знаю. Оно получилось пусть не само собой, но ожидания чего-то более грандиозного не оправдались. Правда, Льву тоже досталось. Он снял пиджак и кое-как замотал руку.

— Пиздец!

Я прикрыл глаза и откинул голову назад, но из-за тряски, чуть не вышиб себе мозги. Да и лежать на полу было неудобно. На помощь пришел Блохин — помог подняться на сидение.

— Ёп… — Он быстро отреагировал, достав аптечку и зажав жгутом ногу. Вскоре я перестал ее чувствовать, но боль была.

Я взглянул на девушек. Лилия прижала к себе Алину и осторожностью следила за нашими манипуляциями.

— Расслабьтесь. — В горле пересохло. — Я из полиции. — В ее глазах мелькнул страх. — Но мы вас отвезем не в обезъянник, а к Еве.

— Еве? — Лилия нахмурилась, а потом неверяще на меня уставилась. — Сестренка? Ее разве не удочерили американцы?

— Нет. — Мне стало даже немного смешного. Наивные женщины. Верят всему, что им говорят. — Она попала в местный детдом; выросла достойным человеком и… очень красивой девушкой.

В ее глазах мелькнула заинтересованность. Комплимент Лисичке она расценила верно. Ева — моя женщина. Пусть хоть десять уродов, таких, как Танат, встанут на моем пути, я все равно вернусь к ней. К той же Кристине не пришел бы. Эта дура за все дни моего пребывания в СИЗО ни разу даже не поинтересовалась моим здоровьем. А как отпустили, так сразу прибежала с жалостливым видом. Вспоминать тошно.

Вздохнув, я прикрыл веки и вскоре забылся. Как вырубился, даже сам не понял, а когда пришел в себя, вдохнул больничную вонь, и не смог двинуть ногой, разозлился.

— Женя? — голос Лисы дрожал, из-за чего я вмиг распахнул глаза.

Ее голова была забинтована, а под глазами залегли темные мешки. Не сразу понял, что это наставленные кем-то фонари.

— Ева?

Она улыбнулась и смущенно извинилась.

— Я выгляжу не лучшим образом, но надеюсь, ты меня не разлюбишь из-за такого пустяка.