Чертова дюжина
Шрифт:
— Подождите, — пробормотал Успенский. — Поймите, я не могу. — Он посмотрел в огромные, белые от ужаса глаза Полянского. — Я не могу, Леша.
Тот задергался отчаянно, замычал немо, все еще умоляя, упрашивая о несбыточном.
— Говорите! — рявкнул Близнец. — Быстро!
Успенский опустил взгляд, прошептал едва слышно:
— Я не могу.
— Пять!
По коридору прокатился громкий хлопок. Черные осклизлые брызги повисли на обоях. Труп Полянского повалился на пол. Георгий Владленович охнул. Глаза его закатились, колени подогнулись, и он, совсем как мертвый друг, рухнул на блестящий
— Потерял сознание, — констатировал Дофин, глядя на часы. — У нас двенадцать минут. Говорил ведь, нечего с ними болтать. Только время угробили. Доставай шприц, ампулы, остальное г…но. Надо поторапливаться.
В семь часов сорок три минуты стрелок услышал грохот и лязг приближающегося состава.
— Тель, говорит Брат, — ожил вдруг передатчик. — Что у тебя?
— Все нормально, Брат. Я готов.
— Отлично, Тель. Начинаем по сигналу.
— Понял.
Снайпер поднял винтовку к плечу и осмотрел ведущую к КПП дорогу. Примерно через полминуты на ней появился темно-зеленый «уазик». Развернувшись у КПП, машина остановилась, на дорогу выбрались четверо офицеров. Один держал на поводке мощную шоколадного цвета овчарку. Пока все шло по плану.
Последний штришок. Снайпер направил винтовку в сторону ГСМ. Ага, вот и они. К воротам поста поспешал начальник караула. За ним — разводящий и дежурный по части. Значит, все правильно. Сегодня груз принимать уже некому, состав загонят на территорию ГСМ и оставят там до утра. Утром придет обслуга, и тогда топливо перекачают в стационарные емкости. Пока же большая часть цистерн пуста по меньшей мере наполовину. Отсюда вывод: в бочках скапливаются пары. Не зря же на них огромными красными буквами — без прицела можно прочесть — выведено: «ОГНЕОПАСНО», да чуть ли не через каждые пять метров таблички: «КУРИТЬ КАТЕГОРИЧЕСКИ ВОСПРЕЩАЕТСЯ». Еще бы, земля на складе горючесмазочных материалов на метр пропитана бензином и соляркой. Не то что курить — чихать опасно. Моргнуть не успеешь — взлетишь на воздух. Ты уже в раю, а задница все еще дымится.
Часовой зоны ожидания потрусил к воротам. Громыхнули мощные стальные створки, перекрывающие пути, и стрелок увидел локомотив — механическое чудовище с единственным циклопьим глазом-фонарем во лбу. Пару мгновений спустя до него донесся низкий раскатистый рев. Машинист предупреждал всех: «Уходи с пути!»
Примерно в это же время пожарный «ЗиЛ» свернул с асфальтовой дороги и затрясся по грунтовке в сторону небольшого березнячка. Километров через восемь грунтовка выводила к совхозу «Городной», поэтому маневр машины даже у случайного свидетеля не вызвал бы недоумения. Кто его знает, что там в совхозе загореться может?
Когда асфальтовая трасса скрылась из виду, пожарка свернула в подлесок и остановилась. Девушка и рыжий выпрыгнули из машины. Тотчас же из-за кустов вынырнули четверо: седой, как лунь, представительный мужчина лет пятидесяти, крепкий здоровяк, лысый, похожий на могучего ротвейлера, длинноволосый худощавый блондин лет тридцати пяти и среднего роста хмурый мужчина в форме капитана-общевойсковика с короткой, на армейский манер, стрижкой и острым пронзительным взглядом.
Блондин нес две пластиковые канистры с водой, «ротвейлер» — ворох тряпок, седой — два «АКМСУ», хмурый «капитан» держал сумку, в которой покоились четыре мины с часовым механизмом.
Оказавшись у машины, седой, которого в группе знали как Генерала, взглянул на часы.
— Семь сорок три, — произнес он. — У нас максимум десять минут. Белоснежка и Чубчик чистят кабину. С пола кровь можно не вытирать. Крекер и Леденец снимают с убитых комбинезоны. Марафонец протирает. Особенно не старайся. Все равно присматриваться никто не станет. Давайте, ребята, живенько.
Через восемь минут красный «ЗиЛ» с белой полосой тронулся в путь. В кабине его, лениво навалясь на дверцы, сидела самая обычная пожарная бригада, поспешавшая к месту событий, которые еще не произошли.
Седой достал из кармана передатчик и набрал код.
— Старший сын — Брату, — произнес он.
— Брат слушает, — мгновенно отозвалась рация. Чувствовалось, что сигнала ждали.
— У нас все по плану.
— Отлично, — ответил координатор, которого в обычное время все звали Шептуном. — Тель уже готов. Ждем информацию от Младшего. Пока выдвигайтесь на исходную.
«Скорая» остановилась на окраине городка Иваньковское. Шофер поставил ее хитро, между двух дворов. Выглянут из одного дома, подумают: точно не к нам, у нас больных нет. Выглянут из второго — только покачают головой: не повезло же соседям.
Мосластый — Пастух — выудил из кармана передатчик.
— Брат, я — Средний, как слышишь?
— Я — Брат, слышу тебя отлично. Как дела, парни?
— Все в порядке. Мы на исходной.
— Прекрасно. Готовность нулевая.
— Понял тебя, Брат. Есть новости от Младшего?
— Пока нет. Ждем.
— И долго ждать?
— До восьми.
— Понял.
— Все. Будьте наготове.
— Всегда наготове! — напряженно хохотнул Пастух.
Сидящий за рулем громила с чугунной челюстью — Айсберг — расплылся в улыбке. Он никогда не отличался сообразительностью, но старательно вникал в тонкости предстоящей операции, заучивая свою роль назубок, дабы не сплоховать в решающий момент. Айсберг обладал отменным чувством команды, решимостью и безрассудной, порой перехлестывающей через край смелостью.
— Как настрой, Бегемот? — повернулся Пастух к толстяку.
Тот пожал плечами, улыбнулся несчастно. Ему никогда не приходилось стрелять в людей. Он надеялся, что не придется и впредь. В конце концов, Хорь ведь взял его в команду не для того, чтобы нажимать на курок. Хорю нужно другое: знания, умение, руки.
— Не дрейфь, Бегемотик, — Пастух ободряюще кивнул. — Все будет абгемахт.
— Хотелось бы, — вздохнул толстяк.
Товарняк вкатился в зону ожидания медленно и осторожно, словно вез в цистернах не обычное топливо, а нитроглицерин.
«Семнадцать вагонов, — подсчитал снайпер и усмехнулся: — Ну и фейерверк будет! Любо-дорого посмотреть».
Офицеры обходили состав, заглядывали под днища вагонов, забирались на верхушки цистерн, простукивали стальные борта. Учитывая, что уже вечер и группа досмотра тоже торопилась домой, формальности должны были занять минут пятнадцать.