Чертово колесо
Шрифт:
Скоробогатов болтался по городу и через каждые полчаса звонил Владику домой, но детский голос постоянно отвечал, что того нет дома. Время тянулось томительно медленно, и Антон уже начал было подумывать, не вернуться ли к Валентине, но ограничился звонком по телефону. Он соврал, что занимается делами и будет поздно вечером. В ответ Валентина понимающе вздохнула, сказала, что любит его и будет ждать сколько угодно. На прощанье она громко чмокнула трубку, и после некоторой борьбы, Скоробогатов ответил ей тем же самым.
Неожиданно заморосил холодный косой дождь. Антон бесцельно брел по Невскому проспекту и ругал себя последними словами за
В тесном, но сияющем стеклом и латунью фойе этого злачного заведения Скоробогатова встретили два зафраченных, необыкновенно вежливых гиганта. После короткой процедуры регистрации, Антона проводили в полутемный зал, и он остановился в дверях, раздумывая, каким способом увлекательней просадить тысячу-другую долларов. В том, что он проиграет, Скоробогатов не сомневался - на душе у него было мерзко, голова болела с самого пробуждения, а на улице уже вовсю хлестал дождь.
Выбрав наконец рулетку, Антон обменял пятьсот долларов на фишки и устроился у стола рядом с немолодой подвыпившей женщиной, которая сразу начала с ним кокетничать.
В казино Скоробогатов бывал всего дважды и оба раза проиграл, впрочем немного. Он ходил туда не один, и его приятель, просиживавший там иногда сутками, научил его более-менее верному способу на протяжении долгого времени оставаться при своих. Надо было лишь разбрасывать фишки по всему полю, при этом возврат денег был почти гарантирован. Правда, подобная мелкая игра показалась Антону скучной, и он решил ставить помногу и только на три числа: зеро, тринадцать и двадцать одно.
Первая же игра увенчалась для него успехом - шарик остановился на тринадцати. Соседка принялась шумно поздравлять его, Скоробогатов с нескрываемой неприязнью посмотрел на нее, но она, похоже, уже не в состоянии была читать по лицам. И все же настроение у Антона резко улучшилось, рулетка увлекла его, и он сразу позабыл о всех своих неудачах.
Забрав выигранные фишки, Скоробогатов подозвал длинноногую кружевную официантку, заказал двойной коньяк и целиком погрузился в игру. Ему везло не всегда, но часа через два он утроил размененные деньги, был уже порядочно пьян и хохотал вместе со своей соседкой, когда кому-нибудь из них двоих выпадал выигрыш. Ирина, так её звали, была здесь одна, играла помаленькому, просто чтобы провести время, и когда Антон сделался более общительным, повела себя с ним как старая приятельница. Она хватала его за руку, все время пыталась поцеловать в щеку и ласково называла "зайчиком". Вскоре Скоробогатов перестал против этого возражать и даже начал потискивать соседку, что ей чрезвычайно нравилось. Каждый раз после этого она складывала губы трубочкой и подставляла их Антону для поцелуя. Наконец, после очередного выигрыша, Скоробогатов обнял её одной рукой за талию и сделал то, на что она так долго напрашивалась. Поцелуй был таким продолжительным, что одну игру им пришлось пропустить.
Антон даже не заметил, когда фортуна начала изменять ему. Он стал невнимательно следить за игрой, при этом все чаще заказывал коньяк, но теперь на двоих. А Ирина шептала ему на ухо ласковые словечки, лезла с поцелуями и почти заменила его в игре. Она сама раскидывала его фишки, если выпадал выигрыш, получала и все время звала своего веселого партнера в гости.
– Пойдем, заинька. Мне надоело играть. У меня дома коньяк гораздо лучше этого. Здесь подсовывают какую-то гадость. А у меня настоящий армянский.
– Пойдем, но только не домой, - наконец согласился Скоробогатов, когда у него не осталось ни одного пластмассового кругляша.
– А куда, к тебе?
– не поняла Ирина.
– У меня нет дома, - с чавканьем обсасывая ломтик лимона, пьяно ответил Антон.
– Мне надо в пиццерию "Посейдон". Меня там давно ждут.
А-а-а, - догадалась Ирина.
– Так ты приезжий. То-то я смотрю у тебя выговор не питерский. Ты москвич.
– Москвич, - после некоторой паузы подтвердил Скоробогатов.
– А я сразу почувствовала, я же филолог, - радостно сообщила Ирина.
– Врач что ли?
– поинтересовался Антон.
– Почему врач?
– не сразу поняла Ирина.
– Нет, я не стоматолог, не невропатолог и даже не уролог. Филолог, языком занимаюсь.
– Языком?
– удивился Скоробогатов и внимательно посмотрел на соседку.
– Ну да, и литературой. В общем, всякой ерундой. Ты все равно не поймешь. А тебе и не надо, ты и так хорошенький, - игриво махнула она рукой.
– Поехали в твою поганую пиццерию. Но потом ко мне. Тебе же все равно негде ночевать.
– Поехали, - наконец сдался Антон.
На улице все ещё было светло, так же хлестал дождь и заметно похолодало. Они остановили такси, Скоробогатов сказал название пиццерии, и водитель, ничего не объясняя, уехал. Зато следующий оказался более сговорчивым. Он потребовал вперед тридцать рублей, получил их и минут пять покатал пьяных пассажиров по ближайшим переулкам. Затем он снова выехал на Невский проспект и остановился у "Посейдона".
В дверях пиццерии Антон не удержался на ногах и едва не разбил плечом стеклянную стенку. Разозлившись, он ударил по ней кулаком, выматерился, и скучающий вышибала, у которого настоящая работа появлялась только перед закрытием, преградил им путь. В мягкой форме он объяснил Скоробогатову, что не пустит их внутрь, а если Антон будет плохо себя вести, он выбросит его за дверь. Ирина снова начала уговаривать своего кавалера, поехать к ней, но Скоробогатов помнил, что ему нужны документы, а потому не сдавался.
– Ладно, я не пойду туда, - оценив комплекцию охранника, сказал он. Позови мне Владика, и я уйду. У меня дело, понимаешь?
Выяснилось, что никакого Владика он не знает, и тогда Антон попросил позвать кого-нибудь из официантов, но несговорчивый вышибала отказался выполнить и эту просьбу.
– Да дай ты ему денег, - наконец догадалась Ирина и презрительно обратилась к плечистому молодцу: - Тебе куда засунуть, за резиночку или за поясок?
– Я тебе сейчас сам засуну, - озверился вышибала. Он пошел на них с таким грозным видом, что Ирина испуганно вскрикнула, схватила Скоробогатова за рукав и потащила к дверям. От резкого рывка Антон снова не удержался на ногах, упал на мокрый затоптанный пол, и это в какой-то мере спасло его от здоровенных кулаков разгневанного детины. Тот лишь ухватил его одной рукой за брючину, другой - за рукав, выволок на улицу под моросящий холодный дождь и вернулся назад.