Чертово колесо
Шрифт:
— Будет, наверно… А что у вас с рукой? С дивана упали? — бегло скользя по нему цепкими взглядами, засмеялись девушки.
— Хуже. С женщины скатился, — поддержал Кока.
— А не надо с толстыми женщинами дело иметь! Вот с такими, как мы, надо… — продолжали они шутить, не забывая пощелкивать печатями, отрывать талоны и называть какие-то цифры.
— Ту женщину я надул слишком сильно, вот она и лопнула, — молол Кока вполголоса, мельком следя за пассажирами, идущими на второй этаж, к дверям на посадку, где
— Ах, так это была резиновая женщина, кукла! — хохотали девушки. — Думали, меньше хлопот будет, а видите, как вышло… Так вам, лентяям, и надо!.. И очень хорошо! Жаль, что только руку поломали, а не кое-что иное…
— Что делать несчастному калеке? Лишь резиновыми куклами пробавляться осталось, — отвечал Кока, держа наготове паспорт с полтинником, что было учтено болтушками: их руки исправно выполняли привычную работу, рты мололи чепуху, но глаза бегали по всему окружающему.
Улучшив момент, он сунул паспорт и получил билет с посадочным вкладышем. Чемодан исчез в жерле конвейера, а Коке был выдан багажный талон.
«Всё! — радостно подумал он, прощаясь с девушками и обещая больше к резиновым бабам не прикасаться, только к живым. — Можно идти на посадку!»
Только он отошел от стойки, как перед ним возник плешивый тощий бородатый субъект и радостно схватил его за здоровую руку:
— Ва, брат! Давно не встречались! Как дела?
Кока с недоумением вгляделся в него. Зубы у типа были желтые, ногти — черные, глаза — красные, а из кармана кургузой курточки торчала бутылка боржома.
— Хорошо, спасибо, — ответил Кока, пытаясь вырвать руку и понять, кто это такой и что ему надо. По пересохшим губам было ясно, что тип торчит под каким-то кайфом.
— Не узнаешь? Э, стыдно, брат! Я Мамуд, забыл? А тебе Сатана два слова сказать хочет, поздороваться, — сообщил тот, бесцеремонно таща его под руку к выходу.
— Какой еще Сатана? — дергался Кока, но они уже оказались снаружи.
— А вот он, видишь? Узнал? — не отпуская Кокиной руки, бородой указал Мамуд на белый «Москвич»-фургон с красными крестами.
Из-за руля машины махал рукой Сатана. «Об этом бандите в тот несчастный день говорили!» — вспомнил Кока со страхом и унынием.
Мамуд открыл дверцу и почти втолкнул его внутрь:
— Вот, еле узнал меня. Садись! — А сам остался стоять у машины.
— Что с рукой, братишка? — участливо спросил Сатана, подождав, пока Кока не устроился на сиденье. Лицо бандита было багровым от кайфа, а изо рта торчала дымящаяся «Прима».
— Сломал…
— Осторожней надо. Вареное мясо ешь, тогда быстро заживет. Хашламу любишь? Ну вот, надо много хавать. Лац-луц — и все в порядке, — заботливо сказал Сатана, бесцеремонно залезая
— В Москву… Уже посадка объявлена… Ты тоже летишь? — спросил Кока, не совсем понимая, что бандиту нужно от него.
— А билет где? — пропуская вопрос мимо ушей, спросил Сатана, покопался пухлой лапой в Кокином кармане, извлек билет, багажную квитанцию, посадочный талон, деньги и ответил сам себе: — Вот и ксивы, вот и бабки.
Потом он стал пристально рассматривать карточку в паспорте. Постучал в стекло и приоткрыл окно:
— Мамуд, как думаешь, мы похожи?
— Как родные братья. Только он худой, а ты мордатый. Дай сюда!
Мамуд взял у Сатаны паспорт. И Кока, открыв рот, стал наблюдать, как он, вытащив шариковую копеечную ручку, намазал пасту себе на мизинец, послюнявил и стал что-то подправлять на фотографии.
— Вот сейчас лучше! — сказал он и бегло проглядел паспорт. — Э, да у него виза какая-то есть… На заграницу, видно… Красивая…
— Да? — оживился Сатана: — Какая у тебя виза? Ты куда вообще лететь думал?
«Думал?» — услышал Кока, не веря своим ушам и бормоча:
— Не думал, а лечу.
— Ну да, а куда? — не спускал с него глаз Сатана, накручивая на палец клок волос.
— В Париж…
— Значит, французская?.. Это хорошо. Это очень даже ништяк. Синг-синг, шик-блеск — и в Париже. Не знаешь, сколько оттуда до Амстердама на поезде? — спрашивал Сатана, деловито складывая все в паспорт.
— Часов пять-шесть, может, больше, — машинально ответил Кока, ежась от его взгляда. — А что?
— Ничего. Друга повидать надо. И одну бабу трахнуть. Негритянку с такой вот жирной жопой! — И Сатана широким жестом, осыпая все кругом сигаретным пеплом, показал, какая эта здоровая и толстая баба.
— Кому надо? — удивился Кока.
— Мне, кому еще? — засмеялся Сатана. — Ну, сиди пока. Я в туалет схожу и скоро приду. Вместе полетим. Я и ты! Ты и я! Вместе! Ведь хорошо, а? Не скучно будет. У меня кодеин есть. Выпьем по заходу и покемарим.
— Да, неплохо, — кисло согласился Кока, с тревогой следя, как паспорт и билет пропадают в кармане бандитского плаща, но все же чуть оживившись от слова «кодеин». Так, наверно, оживляется корова на бойне, видя, что ее режут не первой, а второй.
— Покайфуем первый сорт!.. — И Сатана, больно хлопнув Коку по здоровому плечу, стал вылезать, с трудом выволакивая мощное тело из закачавшегося «Москвича».
Кока тоже хотел вылезти, но его дверца почему-то не открывалась. Он беспомощно толкал ее гипсом, но она не поддавалась. Потом он увидел, что ручка на дверце свинчена.
Сатана тем временем одернул плащ, обнял и поцеловал Мамуда, что-то прошептал ему на прощание, забрал у него из кармана бутылку боржома и направился к зданию.