Чеснок и сапфиры
Шрифт:
— Ты не поверишь, — сказала я Кэрол два дня спустя.
— Дай-ка угадаю, — прервала она меня. — Джо хочет переписать меню?
— Он считает, что меню недостаточно роскошно для председателя. Все должно быть намного затейливее. В холодные закуски он включил морское ушко. Голубя, фаршированного голубыми крабами, мы заменили на утку с омаром. А вместо молочного поросенка заказали краба, запеченного в соли.
— Похоже, все меню состоит из морепродуктов, — заметила она.
— Да, по большей части. Это — самые дорогие ингредиенты. Но я решила передать меню под ответственность
— Что?
— Это блюдо, которое я всегда хотела попробовать. Живых креветок кидают в рисовое вино и медленно нагревают. Креветки напиваются допьяна. Я читала, что вкус получается изумительный.
— Жаль, что ты этого так и не попробуешь.
— Да нет, попробую. Джо приглашает меня в ресторан вместе с Майклом.
— В самом деле? А кто еще пойдет?
— Народу будет немного. Придут председатель, издатель, главный редактор и Артур Гельб. Напомни мне, кто он такой.
— Это великий Артур Гельб. Одно время он был главным редактором, не говоря о том, что обладал всеми остальными властными полномочиями в этой газете.
— Да. Я так и подумала, что он — важная персона. С ними будут жены. И мы.
— Когда состоится пирушка? — спросила Кэрол.
— В следующий вторник, — ответила я. — Восемнадцатого сентября.
— Молись, чтобы произошло какое-нибудь важное событие, — сказала она. — Такое, чтобы спасло тебя. Если случится что-нибудь в этом роде, поход в ресторан отменят.
В среду 19 сентября 1995 года «Нью-Йорк таймс» опубликовала манифест Унабомбера. [52]
— У тебя, должно быть, прямая связь с Небесами, — сказала Кэрол, когда я пришла в то утро. — Есть важное событие. Какое облегчение!
Я покачала головой. Кэрол скрестила руки и недоверчиво на меня посмотрела.
52
Теодор Качинский по кличке Унабомбер в течение 17 лет рассылал по почте самодельные взрывные устройства в офисы. В опубликованном от имени несуществующей организации «Фридом клаб» манифесте «Индустриальное общество и его будущее» выступает против технического прогресса и загрязнения окружающей среды, во имя будущего человечества призывает к уничтожению индустриального общества.
— Неужели они все-таки пришли? — сказала она. — Не могу поверить!
— В шесть часов, тютелька в тютельку, — ответила я, — череда лимузинов выстроилась на Западной Сорок третьей улице и повезла нас на великий пир. Я предчувствовала, что все кончится плохо. Началось с того, что, рассаживаясь, мы с Майклом оказались в разных автомобилях.
— О господи, — сказала она. — Дональд меня убьет. С кем он поехал?
При имени Джина Робертса Кэрол поморщилась.
Редактор оказался суровым и неловким человеком, но, когда я увидела, что Майкл садится в его автомобиль, то надеялась, что муж найдет с ним общий язык. У Джина была репутация журналиста журналистов. Однако когда наши автомобили сблизились, медленно пробираясь в плотном транспортном движении, я увидела, что Джин сидит на заднем сиденье, а Майкл на переднем. Каждый раз, когда мы оказывались рядом, я видела, что у Майкла несчастный вид.
— Он сказал, что Джин обращался с ним, как с дебилом, — сказала я. — Спросил, что Майкл думает об освещении в газетах дела «Уайтвотер», и взбесился, услышав ответ. У Джина репутация откровенного человека, да и Майкл выкладывает все начистоту. Мне казалось, что все должно было пройти спокойно.
— Почему ты так думаешь? — спросила Кэрол. — С этими ребятами никто не откровенничает, им не нравится, если кто-то говорит об их ошибках.
— Вероятно.
— Хорошенькое начало вечера.
— Это еще не все, — сказала я. — В моей машине обсуждали манифест Унабомбера. Всю дорогу, а ведь мы еще ползли как черепахи.
— А экскурсию по Флашингу Панчу устроили?
— К тому моменту, как мы туда добрались, было уже поздно, поэтому пошли прямо в ресторан. Я думала, что мы пройдемся в перерыве между подачей блюд, но к тому времени атмосфера накалилась. Кстати, автомобили нас не ждали.
— Автомобили не ждали? — удивилась Кэрол. — Как же вы вернулись назад?
— Машины вызвали по окончании ужина. Так вышло дешевле.
— На фоне всех расходов странно считать гроши, — заметила Кэрол.
— Согласна. Я обрадовалась, что наконец-то мы добрались до места. Кажется, менеджер боялся, что мы отменим ужин. Он кланялся, улыбался и провел нас в приватную комнату.
— Там все было нормально? — спросила она.
— Да, — сказала я. — Они закрыли дверь, и комната выглядела красиво. Обстановка очень приватная. По меньшей мере минуту все были довольны. И тут официант указал на большую позолоченную кастрюлю, стоявшую в центре стола, и гордо сказал:
— Это для танцующих креветок.
Тогда-то все неприятности и начались. Председатель побледнел, Молодой Артур заерзал на стуле, а я подумала: «Вот те на, оказывается, у нас проблемы с креветками».
— Ох, — выговорила Кэрол и поморщилась. — Я и не подумала.
— Проблема не в креветках. Ты не поверишь, но председатель не ест ракообразных. Кажется, у него аллергия.
— Не может быть! — воскликнула Кэрол.
— Да, — сказала я. — В этот момент нам бы следовало всем вернуться домой. Все мероприятие пошло насмарку. Он повел себя очень деликатно, но даже в блюде с «фениксом» морепродуктов было хоть отбавляй.
— И это после стольких трудов! — застонала Кэрол. — После всех обедов. После всех поездок на поезде номер семь!
— Да, — мрачно сказала я. — Вечер покатился под уклон. Все сникли. Молодой Артур произнес тост, но звучал он неискренне. Он поблагодарил Джо за устройство банкета, кивнул в мою сторону и сказал что-то формальное председателю, так что никто бы не догадался, что он его отец.
— Дело в том, — сказала Кэрол, — что, хотя они и в самом деле отец и сын, но едва знают друг друга. Однако переходите к делу: как вам понравилась еда?