Честь Афродиты
Шрифт:
Тот отрицательно качнул головой, но поднял палец.
– Напрашивается вывод. Какой? – главред Свешников, с интонацией человека хорошо знающего ответ, глянул на Вольку и Марго.
– А вывод такой, – за всех ответил Пастухов. – Кто-то заказал убийство этого президента. Кому-то он помешал. Его убрали. Дело сделали, грубо, грязно…
– Исполнители зачищены.
– Но не все. – Маша-Марго чему-то усмехнулась, глянула на меня, опустила глаза. Дядя Коля укоризненно на неё уставился. Она не ответила.
– Теперь про нашего Вольку… –
– Спрашивается, кто такой? – немедленно вставил вопрос дядя Коля. – Для чего?
– Ответ. Для того, чтобы тот отследил все перемещения господина Волкова.
– Зачем?
– Чтобы в любой момент знать, где тот находится. И передать данные организатору, а тот исполнителям заказа.
– Ага! Согласен. Убедительно, – поощрительно развёл руками дядя Коля.
– Что и было позавчера сделано, – резюмировал докладчик.
– Осталось только Вольку аккуратно зачистить… – заметила Марго, – и дело будет… закрыто. За отсутствием фигурантов и свидетелей.
Вот дура, подумал я, и зло глянул на неё, самой бы такое…
– Наверное так, – спокойно протянул дядя Гриша.
И все посмотрели на меня. А что я? Я cо всем этим был полностью согласен, кроме зачистки, естественно, хоть и молчал, понимал свою роль, понимал в какое дело попал. Жалел, если сказать откровенно, о своём участии и вообще о создании фирмы «Решаю проблемы». Не моё это дело. Но дядя Гриша отметил.
– И очень хорошо, что наш Волька фигурирует в этом деле. Очень хорошо.
Вот как!
– Чего ж тут хорошего? – Изумился я. – Я же не приманка какая, я не карась, на которого щука клевать будет. Я посторонний человек, живой, извините, вот он!
– Не боись, тебя мы спрячем! – съехидничала Марго. Вернее мне так показалось, потому что лицо её никакого ехидства не выражало, наоборот. Они просто так в слух между собой размышляли, оппонировали. А получается, словно о покупке картошки на рынке разговаривали.
– А теперь серьёзно. Нужно установить: кому это выгодно, кто заказчик, кто организатор всего этого – кто дал команду, кто такие исполнители, сколько их вообще. Где и те и другие находятся, их методы и средства, возможности, и ещё… Мы с Николем Николаевичем почему-то думаем, что этот Борис Фатеевич Волков жив, по крайней мере, ещё. Нужно заняться этим вопросом, и… как там, Николай Николаевич, у Жеглова?
– Преступник должен сидеть в тюрьме! – почти жегловским голосом, с хрипотцой, отчеканил товарищ главный редактор. – Мы ему…
– Им! – поправил дядя Гриша.
– Да, им, устроим карусель в этой жизни. До посадки в ИТК. Что думаешь, Маша?
Маша – эта журналист-пацанка! – вскинула бровь и пожала плечами.
– Мне нравится. Интересно. Главное, гнездо здесь, это катит, а указка там, в Москве – нам не достать. Москву мы на себя взять не сможем, пока, а здесь… – Марго, как о понятном, покачала головой, всё, мол, в наших руках.
– Хорошо, Центр за
– За мной и Машей, – остро блеснул очками главред.
– А я? – воскликнул я, в их раскладе места мне похоже не было. Как же это?
– А ты… Ты же сам сказал, Волька… Приманкой будешь.
– Приманкой?! Я?! Нет! Я не согласен, я не…
– А поздно, доктор, назначать «Боржоми», бабка померла, – перебив меня, спокойно выдала сентенцию Марго.
Ну… Я только глянул на неё. Слов у меня на неё не было, это потом…
– Пойми, сынок, без тебя мы не выйдем на этих… И подстрахуем мы тебя…
Я не поверил. Откровенно хмыкнул, с иронией демонстративно взглянул на своих страховщиков, тоже мне охрана. Два почти старика и эта… хмм, женщина, Маша-Марго, которая.
– Да меня в три секунды или грохнут, или вас вместе со мной взорвут, или расстреляют.
– Ну, это бабка надвое сказала… – пустив струю сигаретного дыма в потолок, по взрослому, небрежно заметила Маша-Марго.
– Извините, Волька, вы недооцениваете! – высоко укоризненно подчеркнул дядя Коля, и обидчиво насупился. – Это ещё надо посмотреть…
– Вот этого не надо! – С жаром, нервно возразил я. – Никаких смотреть! Без экспериментов, пожалуйста, надо мной. У меня мать одна и эта… жена… где-то… ждёт. – Выдал и сам себе удивился. Удивился последнему. Ни о какой жене и женитьбе я и не думал, даже в плохом сне…
Марго вскинула брови, с удивлением уставилась на меня. Так где-то, пожалуй, все на меня сейчас смотрели. Это, конечно, новость, и для меня самого, и для дяди Гриши тоже. Я поспешил уточнить смысл:
– Я не женат ещё, да… Но где-то же она есть, ждёт… И потом, дети должны быть, наверное… Потом… В будущем. – Сказал, и умолк. Потому что всё сказал. Раскрыл смысл. Куда уж понятнее. Похоже не для всех.
– Ничего, и она и дети твои подождут. Тем более, что их и нет, – теперь уже точно с ехидцей, съязвила Марго, и отвернулась.
Ну, язва, ну, стерва, ну… Я подходящего эпитета ей не находил. Ну, выскочка! А как это бы сейчас надо! А потому что во всех смыслах сразу была. Такая она, такая… журналистка, понимаешь, ходячая!
– Дети, вы только не ссорьтесь, сейчас, пожалуйста, – заметил главред, протирая очки. – В такой трудный и ответственный для нас час.
– Волька, сынок…
– Ладно, я согласен. Но только…
– Да-да-да! Как скажешь, всё только с твоего согласия. Всё только… Молодец! Умница! – неожиданно восторженно подпрыгнув, подскочила ко мне эта, юная журналистка, схватила мою голову и успела два раза чмокнуть в щёки, но я вывернулся. Резко и окончательно. Ну, ничего себе! Ещё и при всех. Ну… Меня в жар бросило, словно я опять в той пижаме, но уже при всех… Ну, дура, ну, идиотка, ну… придурочная… Пацанка сумасшедшая. Пацанка… Последнее определение меня полностью разрядило. Она точно сумасшедшая! Да, и её главред тоже. Они все… кроме меня и дяди Гриши.