Честь Джека Абсолюта
Шрифт:
Джек не ответил. В любом случае он не мог бы говорить о новой любви перед лицом старой, даже если бы и сумел найти нужные слова. Вместо этого он снова окинул Фанни взглядом и только сейчас заметил, что она совершенно преобразилась. Стройные ножки скрылись под толстой, неуклюжей юбкой, груди — под складками серой мешковатой блузы, волосы — под развесистым капором.
— Ты мистрис Куикли? — с изумлением спросил он.
— Да. И скоро мне опять на сцену. Действие начинается. Так что… брысь!
Она взяла его за руку, вывела из уборной и потянула в сторону сцены, где как раз подходила к концу пантомима.
— Ты в этом спектакле лучше всех.
— Знаю, — сказала она. — Я и Харпер.
Она кивнула туда, где Фальстаф прилаживал на живот пояс, остановилась и, поджав губы, присвистнула. Юноша, сидевший на самой первой из закулисных скамеек, поднял глаза. Актриса подала ему знак, и он неохотно покинул насест.
— Ну, гусь перелетный, — промолвила Фанни, подталкивая Джека к освободившемуся местечку, — садись и любуйся своей чаровницей.
— Фанни, я…
Фанни фыркнула, на лице ее появилось досадливое выражение.
— Между нами все кончено, Джек. Все в прошлом. Однако… — на ее губах появилась усмешка, — ты можешь считать это моей маленькой местью.
— Как это?
Он приумолк, и тут заиграл оркестр, а зрители стали устраиваться поудобней.
— Вспомни, что я говорила тебе о Бате. О том, что скрывается под его блестящим фасадом. Вышло так, что мне довелось встретиться с прекрасной молодой леди Клэр, и хотя встреча была мимолетной, я поняла: у нее тоже есть своя тайна. Мрачная тайна.
С этими словами Фанни направилась к сцене, а Джек сел на скамью и первым делом обратил взор к пустовавшей все первое действие ложе.
Теперь она, к его радости, не пустовала, и, поскольку Летиция в этот миг повернулась к пожилой женщине (несомненно, тетушке, сопровождавшей племянницу в театр), он смог разглядеть ее дивный профиль.
«Мрачная тайна, — подумал Джек, когда актеры снова высыпали на сцену. — Я отдал бы многое, чтобы проникнуть в нее!»
Глава девятая
РАЗБОЙНИКИ
По окончании пьесы перед внушительным зданием на Оршад-стрит царили такая же толчея и такой же шум, как внутри него, что подтверждало слова Фанни о театральной сущности всех сторон жизни Бата. Зрители в этот теплый безветренный июньский вечер не спешили расходиться и вели оживленные разговоры. При этом, поскольку каждый хотел довести свое мнение до как можно большего числа окружающих, все они, так же как и актеры в спектакле, старались друг друга перекричать. Сходство усугублялось и тем, что им приходилось возвышать голоса над завываниями французских рожков. Похоже, оркестры, как сценические, так и уличные, где градации мастерства музыкантов варьировались особенно широко, в Бате не умолкали ни денно ни нощно.
Улица перед театром была заставлена портшезами — элегантными частными, с поджидавшими хозяев лакеями в отменных ливреях, и неприглядными наемными, чьи неряшливые носильщики мечтали заполучить пассажиров.
Когда таковые находились, носильщики брались за шесты и зычными голосами призывали дать им дорогу, что почти не оказывало никакого воздействия, если не сопровождалось чувствительными тычками. По большей части в чей-либо зад.
Поднявшись на небольшое крылечко близ входа, Джек наблюдал за всей этой суетой и коротал в ожидании время, пытаясь угадать, кто из громко обсуждающих представление мужчин и женщин в очередной раз с негодующим воплем подскочит от неожиданного тычка.
Внезапно позади него скрипнула дверь, и Джек собрался было покинуть свой пост, но услышал тихий предупреждающий свистик.
— Не шевелись, Джек. И не оборачивайся.
Он замер.
— Хью? — Вопрос был задан шепотом.
— Ага. Я самый.
— Что ты…
— Тсс! — Последовала пауза. — Видел тут двоих крепких малых? Здоровенных верзил, которые что-то высматривают? Точнее, кого-то?
Вопрос явно относился к той паре молодчиков, которые заступали путь зрителям, спускавшимся в перерыве с галерки. Джек также приметил их и на выходе из театра, где эти двое с не меньшей наглостью замедляли движение публики, присматриваясь ко всем проходящим.
— Ну, видел. Они только что опять зашли внутрь. А кто это?
В ответ донесся вздох.
— Мои кредиторы, точнее, их доверенные лица. Помнишь то удачное дельце, о каком я говорил тебе в Бристоле? Чтобы провернуть его, мне потребовалось привлечь некоторые суммы под… фиктивное поручительство. Я и не думал, что они выяснят это так скоро, но, похоже, все вскрылось. Этих людей послали забрать то, чего у меня уже нет.
— О Хью!
— Да, парень, это невезение, особенно потому, что нам не удастся на пару пошиковать в прекрасных апартаментах. Мне придется найти жилье победнее и вообще залечь на дно.
Джек почувствовал, как что-то ткнулось ему в позвоночник. Он завел руку за спину и ухватил большой ключ.
— Номер двадцать второй, Цирк. С прислугой. Живи, наслаждайся, а я… я буду заглядывать, если обстоятельства мне позволят.
Тут среди людей, покидавших здание через главный вход, Джек увидел ту, чьего появления он так долго ждал. Летицию. Жеманницы, выбиравшиеся на улицу, обыкновенно скромно прятали глазки, но шаг этой девушки был тверд, взгляд открыт, а на лице играла улыбка, в которой угадывалось насмешливое отношение к нескончаемым комплиментам в свой адрес. Если в театре она, подобно приливу, увлекала людей за собой в зал, то сейчас ею производилось обратное действие. Ее спутница, дородная дама, отмахивалась веером от сонма ухажеров, как от докучливых насекомых.
В отличие от Джека ирландец, прятавшийся за дверью, всего этого видеть не мог.
— А как насчет твоей юной кузины, Хью? — словно бы невзначай спросил молодой Абсолют.
— А что за дело, скажи на милость, тебе до моей кузины? — донесся прохладный ответ.
— Разве ты не собирался составить ей компанию в городе, а?
— Собирался.
— Вот я и подумал, что, учитывая твои стесненные обстоятельства, мог бы тебе как-то в этом помочь.
Последовало молчание, за ним тяжкий вздох.