Честь Джека Абсолюта
Шрифт:
Он склонился к столу, схватил карандаш, используемый для записи счета, и за неимением листка бумаги быстро черкнул что-то на рубашке подвернувшейся ему под руку карты.
— Это мой местный адрес, мисс. Пожалуйста, пришлите утром слугу, я оплачу его хлопоты и передам вам свой… мизерный проигрыш.
Резким движением Джек бросил карту через стол: она упала лицом вверх, рубашкой к сукну.
Это был валет треф.
Летти взяла карту, прочла надпись, кивнула.
— Хорошо, сэр. Я сделаю, как вы просите, раз уж вы так щепетильны.
«Молю, чтобы так все и вышло!» — подумал Джек, раскланиваясь с ней и с другими партнершами по несостоявшейся партии в вист.
Потом он двинулся через толпу: денди насмешливо в притворном ужасе расступились. Двое ливрейных лакеев проводили Джека до выхода из павильона и задержались, чтобы убедиться, что нарушитель порядка ушел.
«Немного напыщенно, — подумал он, как только оказался на улице, оценивая свое поведение. — Пожалуй, даже чрезмерно. Сплошное кривляние. Брр!» Правда, именно так и повел бы себя герой какой-нибудь романтической книжки. Неожиданное появление. Выходка с картой. Начертанные на ней три фразы.
«Лестница Весенних садов. Одиннадцать часов. Приходи одна».
Глава двенадцатая
ТРИ ВСТРЕЧИ
Он избрал местом свидания лестницу над рекой, хотя в дневное время там было людно, ибо она вела к пристани, откуда к Весенним садам на ту сторону Эйвон ходили паромы. Однако ночью спуск становился безлюдным. Летти наверняка знала его, да и находился он всего в трех минутах ходьбы через парк от Симпсоновского павильона.
Когда, судя по звукам, ассамблея закончилась, гуляки начали расходиться, экипажи разъезжаться, портшезы растаскиваться, Джек с живым нетерпением принялся ожидать возлюбленную. Но… она все не шла. Спустя четверть часа он уже грыз ногти, спустя две — нервно мерил шагами причал. Дюжину раз он порывался пойти ей навстречу, но через парк проходило несколько тропок, и шанс разминуться был очень велик. Ему ничего не оставалось, как ждать, хотя все его существо требовало немедленных действий. Колокол Аббатства отбил третью четверть, когда он сперва заслышал вдали шорох гравия, а потом увидел ее: она бежала по залитой лунным светом дорожке.
— Летти! — позвал юноша, и спустя миг она очутилась в его объятиях.
— О Беверли! О мой любимый!
Раньше он позволял себе разве что изредка прижиматься губами к узкому девичьему запястью, но теперь она оказалась так близко, что было слышно биение ее сердца. Он наклонился, поискал ее губы своими, припал к ним, поцеловал. Момент сопротивления, краткая сладостная уступка, потом она отстранилась и оглянулась в ту сторону, откуда пришла.
— Тебя преследуют? — спросил он.
— Точно не знаю.
В каменной кладке причальных сооружений имелась ниша, и Джек увлек беглянку туда. Там было так тесно, что им волей-неволей приходилось стоять, прижавшись друг к другу.
— Почему ты так долго не шла? Я уж решил, что жду напрасно.
— Еле улучила момент, когда тетушка отвернулась. От нее и так нелегко ускользнуть, а тут еще пошли разговоры.
— Что за разговоры?
Его глаза уже приспособились к темноте, и он разглядел ее улыбку.
— О нашей с вами договоренности, сэр. Вела их в основном наша партнерша по висту. Мне пришлось пролить чай на карты, чтобы получить новую колоду и помешать ей увидеть валета треф. Что лишь усилило ее любопытство. «Ну так как, милочка, насчет ночки и утречка?»
И он, и она рассмеялись: говорок рыботорговки был воспроизведен безупречно.
— Она все хотела узнать, нет ли у меня к тебе «амурного интересу». И предлагала за твой «адресок» чуть ли не десять гиней.
Летиция полезла в карман, достала карту и очень тихо произнесла:
— Но я бы не рассталась со столь дорогим для меня сувениром и за тысячу… нет, ни за какие деньги на свете.
Взгляд, который она устремила на Джека, и воспоминание о податливом трепете девичьих губ заставили юношу вновь сжать объятия.
Но тут из парка донеслись голоса, окликавшие ее по имени.
Он отстранился.
— Мы должны действовать быстро, любовь моя. Теперь твоя тетушка станет надзирать за тобой еще строже: возможно, нам уже не удастся встретиться и поговорить, как сейчас. Знай, у меня уже готов план, который ты, надеюсь, одобришь.
— План? Какой план?
— Нашего бегства.
Она ахнула, и он, наклонившись, заглянул ей в глаза.
— Ты ведь выйдешь за меня, Летти, правда?
— Но я… я ведь не…
Она потупила очи, и Джек мигом сообразил, чего ей не хватает.
А сообразив, опустился на колени.
— Летиция Фицпатрик, — тихо и с нежностью произнес он, — сделаете ли вы меня самым счастливым человеком на свете? Согласны ли вы стать моей женой?
— Согласна, — ответила она, подняла молодого офицера с колен и одарила поцелуем, от которого у обоих захватило дух, а голова юноши пошла кругом.
Однако окликавшие девушку голоса вернули Джека к действительности.
— Мы убежим, как только я смогу все организовать. Через неделю, максимум…
— Нужно бежать завтра, Беверли, — прервала она его с тревожной настойчивостью в голосе. — Иначе будет поздно, потому что кое-что произошло. Нечто ужасное.
— Что же?
— Сегодня моя тетушка встретила на улице одного человека; похоже, он ее специально искал. Пока я ходила к причастию, они некоторое время проговорили в кофейне, а потом мне было сказано… — Девушка умолкла и подняла на возлюбленного глаза, в которых стояли слезы. — Было сказано, что она сговорилась выдать меня за сына этого человека.
На сей раз ахнул Джек. Летиция между тем продолжала:
— Так что у вас есть соперник, сэр, и соперник опасный, к которому меня тащат силком. Завтра за утренней трапезой они хотят нас с ним познакомить, с тем чтобы к ланчу я дала им официальный ответ. Разумеется, утвердительный. Иного от меня не ждут и не примут.
Джек и не подозревал, что в нем может ворохнуться столь дикая ревность. Вот оно, значит, как поворачиваются дела! Он завоевал эту девушку, а ее обещали другому.
— Кто этот… соперник? — спросил мрачно он.