Честь горца

Хауэлл Ханна

– Ну наконец-то мы встретились, кузина, – почти пропел Вашель низким, мягким голосом. – Могу ли осмелиться сказать, что ты выглядишь не самым лучшим образом?

– Ага, я сейчас заплачу от расстройства. – Она вовремя наклонила голову, иначе удар Луи угодил бы в цель.

– Не прикасайся к ней, – скомандовал Вашель.

Даже Жизель невольно сделала шаг назад, услышав этот ледяной тон. Краем глаза она увидела, как побледнел Луи. Он отступил на несколько шагов и отвел руки за спину, демонстрируя полную покорность.

Между Вашелем

и мужем обнаружилось по крайней мере одно отличие. В такой ситуации Мишель набросился бы на человека и избил бы его до полного бесчувствия. Интуитивно она поняла, что Вашель так же склонен к насилию, просто научился действовать более утонченно, не переходить на крик и не размахивать кулаками. Это делало Вашеля более опасным, чем покойный муж, и более страшным. Жестокость Мишеля была проявлением гнева или особого вида безумия, была спонтанной и не спланированной заранее. В отличие от него Вашель оставался холоден, действовал, прекрасно сознавая, насколько жестоко он поступает, и старался запугать жертву до смерти.

– Испугался, что он убьет меня раньше тебя? – осведомилась она, решив, что не будет пасовать перед этим Дево. Она уже спасовала раз и поняла, что это не только горько, но и бесполезно.

– С чего ты взяла, что я собираюсь тебя убить? – Вашель смотрел на нее поверх чеканного серебряного кубка, из которого пил.

– Разве меня не приговорили к смерти, когда я исчезла из поместья твоего кузена? Неужели приговор отменили, пока я находилась в бегах?

– Приговор и наказание за то, что ты отняла жизнь у бедняги Мишеля, вынес я.

Внутри у Жизели все затряслось. Она лишь надеялась, что ее страх не отразится на лице. В душу закралось подозрение, что Вашель устроит так, что долгая, мучительная смерть на виселице покажется ей спасением. Очень трудно было сохранять бравый вид. Вашель пугал ее больше, чем когда-либо покойный муж.

– Мой господин, – выступил вперед Жорж. – Мне обещали выкуп за голову этой женщины.

– Разумеется, сначала надо покончить с делами, а уж развлечения оставим на потом, – промурлыкал Вашель и сделал знак человеку с непроницаемым лицом, который сидел от него по правую руку. Тот молча встал и быстро вышел.

Развлечения? Жизель обдумала слово, прокрутив его в голове. Оно прозвучало зловеще. Ей стало немного не по себе, когда она попыталась успокоить себя тем, что Вашель принадлежал к тем не вполне здоровым людям, которым нравится наблюдать, как вешают женщин. Если это самое ужасное, что ей грозит, тогда лучше не думать о более страшных вещах. Иначе мужество покинет ее.

Человек с непроницаемым лицом возвратился с небольшим мешочком монет и передал его Жоржу. Она обратила внимание, что тому хватило ума не заглядывать внутрь и не оскорблять Вашеля недоверием. Жорж повернулся, чтобы уйти, и встретился со взглядом Жизели.

Она снова заметила сомнение в его глазах, но он быстро отвел взгляд и заторопился из зала. В общем, это не имело значения. Даже если бы она

смогла обернуть его сомнения в свою пользу, ей не удалось бы сделать это сейчас. Жорж вышел вон, а Луи смотрел ему вслед, с нетерпением ожидая, когда Вашель отпустит его, и явно переживая, что это обойдется ему в его долю от выкупа.

– Тебе лучше поторопиться, Луи, – протянул Вашель. – Жорж может позабыть поделиться с тобой заработанными денежками. – Он холодно улыбнулся, когда Луи чуть ли не бегом выскочил из зала, а потом повернулся к своему человеку, который снова уселся справа от него: – Как ты думаешь, сколько их выживет в споре из-за выкупа, Ансель?

– Половина, – откликнулся Ансель. У него оказался необычный голос. Даже не голос, а тонкий сиплый шепот.

Вашель снова повернулся к Жизели и перехватил ее удивленный взгляд, с которым она рассматривала плотного, мускулистого Анселя.

– Это мой отец так схватил его за горло, что Ансель навсегда остался с таким голосом. Ансель предан мне абсолютно. Он старался остановить моего отца, который решил забить меня до смерти из-за того, что я спал с его третьей женой.

Проклятое любопытство чуть не подвело ее и в этот раз. Но Жизель вовремя остановилась и не стала спрашивать, что случилось с отцом и почему тот не убил Анселя.

– Если захочешь поразить меня рассказами о разврате, не трать время. Вспомни, что я была замужем за твоим родственником.

– Мишель был всего лишь бледной тенью меня самого.

– В особенности сейчас, – буркнула она. Его мягкий смех заставил ее вздрогнуть.

– Да, Мишель был слабаком. Ты, должно быть, привязала его к кровати, пока он был пьян в стельку. Иначе даже Мишель мог бы справиться с такой крохой, как ты.

Она закатила глаза, показывая, как ей надоели такие разговоры.

– Я не убивала Мишеля.

– Мне кажется, ты не скрывала, что он тебе противен.

– От разговоров о том, что он был омерзителен, до того, чтобы связать его, потом оскопить, а потом засунуть ему в рот его мужское достоинство да еще и перерезать ему глотку, – очень большое расстояние.

– Правда? Мне всегда казалось, что омерзение и убийство идут рука об руку. А для жены это вполне приемлемый способ убить мужа.

– Думай что хочешь. – Она понимала, что не имело смысла разговаривать с человеком, находившимся во власти своих темных, дьявольских помыслов, которые трудно было вообразить.

– Разумеется. Это намного интереснее, чем отравить мужа или нанять кого-нибудь, чтобы его ударили кинжалом в спину. – Он посмотрел на Анселя: – Отведи ее, пусть помоется и достань ей платье.

– Желаешь, чтобы меня вздернули чистую и прилично одетую? – не удержавшись, спросила она, когда Ансель подошел, развязал связанные за спиной руки и взял за руку.

– Ты действительно выглядишь просто неприлично, Жизель. Никому не хочется неприятно поразить бедняг, которые будут присутствовать при твоей казни, так ведь?