Честь и мужество
Шрифт:
Эдуард Кондратов
ЗНАК НА СТЕКЛЕ
Документальная повесть
1
Когда в окне замелькали пролеты моста через Волгу, Вадим почувствовал, как под ложечкой кольнуло… нет, даже не кольнуло, а остро защемило. Будто голод проснулся, да только есть Вадим не хотел, всего час как из ресторана. Ему не хотелось признаваться себе, но он знал, что щемящее, такое неприятное ощущение — не что иное, как поднимающийся из глубин подсознания страх. Вместе с соседями по купе он стоял у окна, что-то поддакивал
Но вот мост отгрохотал, соседи отвалились от окна, и с ними Вадим.
— Завидую вам, такую большую воду под боком имеете, — со вздохом, но весело, словно радуясь за Вадима, сказал Усман, собирая вокруг глаз пучочки морщинок. — Твой Куйбышев тоже на Волге стоит, да?
— Чего? — встрепенулся Вадим. — Ну да, на Волге…
Чтобы не разговаривать — сейчас это было непереносимо, — он вышел из купе и, заметив, что смуглолицый сосед тоже поднимается с места, направился через весь вагон в дальний тамбур. Дернул ворот, медные кнопки податливо распахнули батник почти до пояса. По груди, застревая в курчавой поросли, сбегали капли пота.
Никогда он не считал себя трусом. Никогда. Конечно, страшновато бывало не раз. Мало ли, вон и Герои Советского Союза на встречах признаются, как страшно бывало в бою. Но то — в бою! Почему же он не боялся — вернее, почти не боялся, — когда ночь напролет мчался в тумане на машине, превышая скорость, хотя знал, какой это риск — попасться автоинспектору или влипнуть пусть даже в ничтожную дорожную неприятность. За рулем он чувствовал себя лихим и бесстрашным, в общем, удальцом, каких мало, а сейчас, стоило проехать знакомый мост — и он раскис и чуть ли не готов идти с повинной. Странное существо человек, думал Вадим. Дикого зверя выручает инстинкт, оберегая от опасности, он ему и компас, и карта, и локатор. А чего стоит наше предчувствие? Тысячи раз мы внутренне сжимаемся, потому что ощущаем неясно приближение беды, но лишь в одном случае из ста предчувствие оправдывается, и именно эти исключения мы помним, о них с благоговением рассказываем знакомым. Наши повседневные мелкие страхи: не опоздать бы на автобус, не забыть бы документы, не наболтать бы по пьяному делу лишнее и прочие, и прочие — все они, как правило, едва возникнув, гаснут, не оправдываются, пора бы и привыкнуть. Не получается… То ли дело Курок — тот фаталист, он уверен, что ему не суждено помереть своей смертью, а коли так — чего ж трястись? У Курка не бывает ни предчувствий, ни суеверий, ни предубеждений. Опасность он осознает лишь когда она есть налицо.
Вадим курил сигарету за сигаретой. Тянулись они плохо, табак отсырел, да и вообще ростовская «Наша марка» не нравилась ему, но других не было. Он простоял в тамбуре больше часа, пока проводница не обругала его за окурки и пепел и не прогнала в вагон. «Надо собираться», — подумал он.
Соседи смотрели в окно, а когда он вошел, с благожелательным интересом оглядели: долго не был, не из ресторана ли?
— Сдам-ка постель пока, — сказал Вадим. — Скоро я дома.
— Хорошо, — закивала Фатьма. — Мама ждет, да?
— Ждет, — кивнул Вадим. — Все жданки поела.
Собираться, собственно, было просто: сдать постель, бросить в «дипломат» журнал да электробритву. Непроизвольно он растягивал процедуру: аккуратно сворачивал наволочки, простыни… Вадим сам не знал, чего больше хочет: чтобы время скорей пролетело или чтоб вокзал Куйбышева не показывался как можно дольше.
Отнеся постель и взяв у проводницы билет, он все-таки снова выскочил в тамбур и выкурил две сигареты. После Новокуйбышевска прошел в купе и распрощался с соседями.
— Успеха тебе в работе, — пожелал Усман, обеими ладонями пожимая руку Вадиму. — Чтобы люди всегда тебе спасибо говорили…
«Мне они скажут», — усмехнулся про себя Вадим.
— Папа, смотри, опять Волга! — крикнул мальчик.
— Это не Волга, это речка Самара, — сказал Вадим. — Ну, еще раз: счастливо вам доехать!
Лица Фатьмы и Усмана расплылись, глаза стали щелками. Сейчас Вадиму даже жаль было расставаться с добродушными и бесхитростными попутчиками. С ними было легко, в поезде он отдыхал. До самого моста.
— Береги нервишки, мамаша, — кинул он на прощанье проводнице. — Пригодятся еще… На других куряк…
И сразу вспомнился Курок, и опять защемило под ложечкой. На перрон Сорокин сошел, едва сдерживаясь, чтобы не озираться. Этого ему не хватало! Он старался взять себя в руки, однако ощущение, что его на вокзале ждут, не проходило. Да ведь не могут ждать! Чушь!
Вадим вышел через туннель на привокзальную площадь. На стоянке такси изогнулся хвост: видно, московский опоздал на несколько часов и пришел только что. Дело шло к пяти, жара спала. Но тащиться троллейбусом в микрорайон не хотелось. Конечно, можно было бы пешком дойти до своего дома, умыться, переодеться и потом уже отправиться к Шефу. Взять, такси или левака на Самарской — пара пустяков. Но инструкция была жесткой: посылку отвозить немедленно. Нарушать ее было нельзя: о тебе забудут. Или того хуже: не забудут. А иметь дело с Курком, помнящим о тебе, не приведи бог.
Вадим сунул в рот сигарету, вытащил из кармана тугих джинсов зажигалку, закурил. Нет, решил он, на привокзальной площади такси не возьмешь. Надо идти к автовокзалу…
Стараясь не слишком размахивать «дипломатом», где лежала посылка, он пошел в сторону универмага «Самара». Вскоре ему перестало чудиться, что за ним следят, и вагонные страхи уже казались смешными. Чем дальше он уходил от вокзала, тем легче становилось на душе. Он сумел-таки отогнать мысли, связанные с Курком, Шефом, поездкой в Ростов, и с удовольствием думал о том, как сегодня вечером заглянет к Валентине. И пусть она хмурится, пусть говорит, чтоб позлить, о своем замухрыстом солдатике… Все равно никуда Валюхе от судьбы не деться — Вадим Сорокин не из тех, кто останавливается на полпути. Он ее любит — это и важно. А что она… Ничего, полюбит и она…
Такси он поймал, не дойдя квартала до автовокзала. Плюхнувшись на заднее сиденье, сказал адрес и откинулся на продавленную спинку. Полузакрыв глаза, Вадим не шевельнулся почти до самого места. Когда машина свернула на Стара-Загору, он повернул голову, присматриваясь к телефонным будкам: знал, что из десяти автоматов в городе работают от силы три-четыре. Заметил двух девушек в кабинке.
— Здесь!
Щедро расплатился — таксист даже присвистнул, однако не поблагодарил: видать, пассажир показался ему дешевым пижоном.
— Девочки, ваши две копейки кончились! — Вадим постучал монеткой по будке. Оттуда послышалось хихиканье, фырканье, и через несколько секунд, смерив красивого загорелого парня взглядом, девицы прощелкали каблучками мимо него. Он вошел в будку, набрал номер. Длинные гудки — необычно громкие — доносились из трубки. Он терпеливо ждал. И не зря: в трубке послышался шорох и затем голос:
— Слушаю.
— Шеф? Это я, Вадим. Приехал. Все олл райт.
— Хорошо. Где ты сейчас? У «Шипки»?