Честь, слава, империя. Труды, артикулы, переписка, мемуары

I Петр

37. В одно время с основанием Петербурга, что случилось в 1704 году, он положил тут начало и Адмиралтейству, приказав строить несколько вооруженных судов. Но до того времени дело велось очень мешкотно, отчасти потому, что до Полтавской победы у Петра мало было надежды удержать за собой владение Петербургом; с другой стороны, там сначала оказалось столько неудобств для заведения флота, что они отпугнули бы всякого другого, кроме его.

Течение Невы в ее русле (фарватере) между Петербургом и Кронштадтом во многих местах не глубже 8 футов, так что все военные суда, построенные в Петербурге, тотчас после постройки и прежде чем получат необходимый балласт, надобно сплавлять по каналам в Кронштадт с большим

трудом и издержками, и вовсе нельзя приводить их назад. Кронштадтская пристань по случаю льда доступна едва шесть месяцев в году и имеет такое положение, что ни один корабль не может выходить из нее иначе, как при восточном ветре; сверх того, вода в ней пресная и самые лучшие корабли обращаются в гниль несколькими годами.

Но самое большое затруднение делала доставка нужного на постройку дубового леса, которого нигде нет в соседних с Петербургом областях, а надобно доставать его из-за Казани, да сначала еще везти до 200 миль к реке, а потом такое же расстояние прогонять в плотах; к тому же он такого плохого качества, что ни один корабль, построенный из этого дерева, не оставался целым в продолжение 12 лет.

38. При таких обстоятельствах Петру нельзя было сделать больших успехов в своем флоте в Петербурге: сначала дело шло так медленно, что в 1713 году весь флот его состоял из 4 линейных кораблей, двух фрегатов и шхун (Schnauen). На другой год он думал помочь себе тем, что велел построить в Архангельске несколько кораблей из соснового дерева и купить разных готовых военных судов в Голландии и Англии.

Но шведы, забиравшие всё, державшее путь в русские пристани, захватили в дороге иностранные корабли, отчего и архангельские должны были оставаться дома. Голландские и английские эскадры, вошедшие в 1716 году в Зунд для прикрытия своих купцов от шведского грабительства на море и даже доставившие Петру I удовольствие разыгрывать несколько дней великого адмирала, принудили шведов бросить их занятие и подали ему случай притянуть к себе не только новокупленные в Англии и Франции военные корабли, но даже и его архангельскую эскадру и безопасно прислать ее в Петербург: это доставило ему возможность вывести в 1718 году в море 22 корабля и в 1719 году 28 таких же.

Шведы, при своих плохих тогдашних обстоятельствах, не в силах были им противиться и по этому случаю должны были дозволить русским фрегатам, по их примеру, не только грабить шведские, но и всех других народов корабли, привозившие съестные припасы в Швецию, а самые корабли отводить в Ревель.

39. Значительную долю из этих добыч Петр I всегда давал экипажам фрегатов, захвативших эти корабли, без сомнения, в тех видах, чтобы тем заохотить своих людей к мореплаванию. Нельзя было, впрочем, заметить, чтобы это оказало на них большое действие или уменьшило неодолимое отвращение русских к этой стихии.

Несмотря, однако ж, на это отвращение, он довел дело до того, что в последнем году жизни у него уже было хорошо устроенное Адмиралтейство; он мог уже вполне вооружить и спустить в море с лишком 30 линейных кораблей с значительным числом фрегатов и других малых судов и снабдить их матросами, большею частью из своего народа.

40. В царствование его преемницы, императрицы Екатерины, морское дело в России велось гораздо ленивее, а потом им вовсе пренебрегали в те три года, когда Петр II носил имя русского императора и получили правление старинные русаки. Нынешняя императрица хотя и пожелала восстановить флот и, тотчас же по своем возвращении из Москвы в Петербург, нарядила для того особую комиссию, однако ж до сих пор он не приведен опять в то состояние, в каком оставил его Петр I, и, когда надобно было обложить с моря Гданьск в 1734 году, самое высшее, что могло доставить петербургское Адмиралтейство, было 15 кораблей, да и те еще так плохо снабжены

войском, что, если бы французы имели только 9 или 10 военных кораблей на море, русский флот очень бы призадумался завязать с ними дело.

41. Впрочем, остается еще вопросом, доставил ли Петр I особенную выгоду своему царству и приобрел ли существенное приращение своему могуществу, заведя флот на Балтийском море, а особливо в таком большом размере.

42. Таково уже положение России, что водою нельзя сделать на нее выгодного нападения, хотя бы соединились против нее все европейские флоты. Пока войско еще сильно, никакая высадка в русскую область не может совершиться с самою слабою надеждой на хороший успех. Да если бы она была и удачна, зимой, когда всякое сообщение морем прекращается в том краю, высаженные войска остались бы в плену у русских. Если же войско разбито, тогда нечего много и хлопотать. Шведы, единственный народ, от которого Россия должна ожидать подобного предприятия сухим путем, могут гораздо выгоднее внести свое оружие и гораздо легче удержать за собой свои завоевания.

43. Зато и Россия не много вреда может наделать соседям своим флотом. Шведские берега, по случаю утесов, а прусские по причине опасного взморья, недоступны для больших кораблей. Между датскими островами русские могли бы еще предпринять какие-нибудь военные действия.

Но, не говоря уже о том, что выгодам России решительно противно воевать с Данией, от которой выиграть нечего и о сохранении которой Россия должна стараться для своей собственной пользы, да и голландцы с англичанами не в состоянии будут видеть равнодушно уменьшение Датского королевства и в этом случае явятся в Балтийское море с такими силами, что русский флот найдет себя вынужденным отступить в свои пристани, а как легко довести его до того, это достаточно показал опыт в последние годы недавней шведской войны.

44. Да и просто невозможно, чтобы русские когда-нибудь были в состоянии образовать такие морские силы, которые могли бы соперничать с флотами морских держав. С одной стороны, их государственные доходы далеко не достаточны для того и будут совсем поглощены подобным предприятием. С другой, у них недостаток в способных моряках: если уж Петр I, со всеми своими уловками, не мог одолеть отвращения русских к мореплаванию, то мало надежды, чтобы когда бы то ни было успел в том кто-нибудь из его преемников.

45. Наконец и защиту торговли и мореплавания, для чего преимущественно содержат флоты другие державы, у русских нельзя принимать в соображение, потому что они не ведут, да и не хотят вести, торговли на собственных кораблях: вся русская торговля ведется посредством иноземных судов, так что безопасность плавания в русские пристани не столько имеет выгод для России, сколько для других народов, так как суда и товары, которые в военное время могут быть захвачены неприятельскими крейсерами, причинят потерю не русскому, а иностранному купцу.

46. Если соединим вместе все данные, а именно, что русский флот для обороны государства лишний, при нападении соседей неудобен и не поддерживает никакой торговли, ни мореплавания, то это придает большую вероятность мнению тех, которые полагают, что Петр I гораздо лучше пособил бы своим пользам и был бы в состоянии совершить гораздо более великие дела, если бы оставил в кармане подданных те изумительные суммы, какие затратил на флот, или употребил бы их на умножение сухопутного войска.

47. По крайней мере даже самые рассудительные моряки в России думают так, что усиление флота в слишком больших размерах вовсе бесполезно и что Русское государство вполне получило бы все, что рассудительно могло обещать себе от него, если бы содержало не больше 6 линейных кораблей и 12 фрегатов для употребления их в неожиданном случае, подобном Гданьскому делу в 1734 году.