Честное пионерское! Часть 1
Шрифт:
Указал на фото: ткнул пальцем в голову жениха.
— Но ведь однажды он может и вернуться, — сказал я. — Или явится ко мне мошенник — назовётся моим родителем. Всякое в жизни может случиться. Потому мне всё же нужно запомнить это лицо.
Надя вздохнула.
— Какой же ты у меня умный, — сказала она. — И так быстро повзрослел.
Я придвинул к себе фотографию.
— Могу её взять?
Мишина мама дёрнула плечом.
— Бери, — сказала она. — Это всё-таки твой отец…
«Мой, — мысленно подтвердил я,
Фотографию со свадьбы Мишиных родителей я вечером повесил на стену, у изголовья своей кровати — долго рассматривал её перед сном.
Интересовал меня на ней только один человек: Виктор Егорович Солнцев.
А вот я его пока не интересовал — совершенно.
В понедельник шестого августа тысяча девятьсот восемьдесят четвёртого года мы с Надей поехали покупать швейную машину.
Глава 14
Комиссионный магазин, где начальствовала Зоина мама, находился в Рудном районе Великозаводска — в самом его сердце. Я представлял его местоположение: не раз в прошлом (точнее, в будущем) бывал в тех местах (по тем или иным причинам). Добирались мы с Надеждой Сергеевной до магазина больше часа. Ехали в заполненном людьми троллейбусе (конец рабочего дня), который совершал остановки едва ли не около каждого столба. Советский общественный транспорт мне совершенно не понравился. Впрочем, мне не полюбился и российский — ни врёмён перестройки, ни «новый».
Человек, привыкший к езде в комфортабельном салоне автомобиля, вряд ли пересядет в троллейбус по собственному желанию. И уж точно он от подобного обстоятельства не придёт в восторг. Я мужественно простоял всю поездку около блестящего поручня. «Не скулил, не ныл», «был хмур и зол» — «терпел». Нецензурную брань произносил только мысленно. Выбрался из троллейбуса — с наслаждением вдохнул пыльный уличный воздух. Схватил растеряно завертевшую головой Надю за руку, потащил её мимо высаженных вдоль тротуара тощих тополей к видневшимся вдали витринам магазинов.
Комиссионка располагалась на первом этаже пятиэтажного жилого здания, по соседству с тремя другими магазинами. Она не выделялась яркой вывеской, не зазывала покупателей уличными штендерами или пёстрыми рекламными баннерами. Выглядела «обычным» советским пунктом торговли. Вот только рядом с её витринами стояла группа мальчишек; дети тыкали в стекло руками, о чём-то бурно спорили. Предмет их спора я не распознал, когда прошёл за их спинами к двери магазина. На мой искушённый взгляд витрины смотрелись убого и уныло, совершенно не «завлекательно».
Прогулялся по торговым залам, пробежался взглядом по ассортименту. Надя молча следовала за мной, будто отыгрывала
Заметил, как печально вздохнула Надежда Сергеевна, проходя мимо цветных телевизоров. Но около техники я не остановился. Равнодушно посмотрел на устаревшую в моём представлении технику — прошагал в следующий зал. Увёл за собой Мишину маму. Отыскал одиноко висевшую в углу отдела с хозтоварами подвеску для кашпо (мы привезли в магазин ещё двадцать штук). Отметил, что ей выделили не самое плохое место. Поправил внутри подвески покосившийся пустой горшок. И только после этого направился к упорно не замечавшим наше присутствие продавцам.
Упоминание «тёти Лизы» Каховской сразу же повысило наш с Надей статус — нас одарили улыбками. Одна из милых женщин (при нашем появлении на пороге магазина она выглядела гранитной статуей) резво сбегала к начальству — сообщила о приходе «племянника». Елизавета Павловна не заставила нас томиться в ожидании — вышла поприветствовать («тёплой» улыбкой и «холодным» взглядом). Она осыпала и меня, и Надю комплиментами. Провела в свой кабинет, о чём-то шепнув по ходу краснощёкой продавщице (та закивала головой и юркнула в неприметную дверь подсобного помещения).
Директорский кабинет походил на… директорский кабинет. Никакой привычной для меня экономии дорогостоящей торговой площади я не увидел. Очутился в просторной комнате с массивным столом, громоздкими стеллажами, диваном и креслами. Невольно представил, какой торговый отдел смог бы развернуть на этом пространстве — покачал головой. Приветливая «тётя Лиза» угостила меня лимонадом (холодным!) и шоколадными конфетами. Ну а потом та самая краснощёкая работница внесла в директорский кабинет швейную машину — уже почти «нашу».
Обратный путь запомнился мне обрывочно, будто ночной кошмар. Мы возвращались домой на троллейбусе, который вопреки моим ожиданиям не порадовал нас безлюдным салоном. Я вновь около часа «провисел» на поручне. Придерживал громоздкую покупку (проходившие мимо машинки пассажиры то и дело задевали её ногами), вдыхал ароматы потных тел. И злился на себя за то, что не расщедрился на оплату услуг такси. Потому что ощущал себя не полным сил взрослым мужчиной, а тем самым десятилетним «задохликом», которого теперь ежедневно видел в зеркале. Держался на ногах из последних сил — только лишь потому, что не желал взвалить на Надины плечи ещё и своё тельце (вдобавок к швейной машинке).