Четвертая власть
Шрифт:
Бандиты приближались к дому все ближе, и совсем скоро Володька мог без труда различать их лица. Трое вооруженных до зубов головорезов окружали хрупкую постройку и готовились атаковать ее с разных сторон. Подумать только, целая банда против молодого, неискушенного пацана. Володька понял, что это конец. Даже если бы он захотел уйти, то теперь уже слишком поздно, а значит остается одно — умереть… Но умереть достойно и красиво, как показывают в фильмах. Да… Раз ему не удалось добиться славы при жизни, может, после смерти он ее обретет?
Вон как идут — уверенно, никого не боясь, думая, что их жертва зажалась в угол и ждет своей участи. Ну уж нет — не все так просто, ребята, не все так просто. С обреченностью камикадзе Володька замер у окна и прицелился. Да, сегодня он распрощается
Володька плавно переводил прицел с одного бандита на другого, выбирая первую и, скорее всего, последнюю жертву. Во его мушка нашла крупного человека в берете, который, судя по всему, был в этой компании главным и руководил боевиками плавными движениями руки. Его самодовольное лицо просто излучало спокойствие. Интересно, как бы он себя вел, если бы знал, что его держат на прицеле?
Неожиданно Володьку отхватила злость. Они идут вот так дерзко лишь потому, что уверены в отсутствии сопротивления. Неужели всех одиночек, идущих против несправедливости, ждет такая же участь? Неужели их вот так можно раздавить плотной безжизненной массой, дав ей в руки автоматы и кучу денег? Нет уж! Одиночки тоже кое–чего стоят, и сейчас он это продемонстрирует.
— Что же с нами будет, Володенька? — тихо шептала мама, прижавшись к стенке.
— Все будет хорошо, мамочка. Все будет хорошо…
Володька перевел прицел с головы на грудь мужчины и положил палец на курок. Больше всего он мечтал не промахнуться. Юноша знал — второго шанса у него уже не будет. Володька задержал дыхание и выстрелил. Сильный хлопок на миг оглушил юношу — он отлетел от окна и не видел, как человек в берете пошатнулся, а затем рухнул на землю…
Автоматные очереди вспороли деревенскую тишину. Лишившись главаря, бандиты не растерялись — они были настоящими профессионалами, каждый из них прекрасно знал, что нужно делать. Пока один вел прицельный огонь по окнам и двери, не позволяя засевшим в доме высунуть и носа, второй обходил постройку с другой стороны. Но этих маневров Володька не видел. Один единственный выстрел лишил юношу всякого самообладания. Он даже не нашел сил, чтобы перезарядить ружье и подготовиться к новой атаке. Его взгляд был устремлен в пустоту, а руки дрожали, выбивая барабанную дробь на деревянном полу. Мама беспрестанно молилась, шепча какие–то слова, смысл которых не разбирала и сама… Они не заметили, как бандиты пробрались в дом и вбежали в комнату, обнаружив двух трясущихся от страха людей. Они не заметили, как смерть подобралась к ним совсем близко и приготовилась сцепить свои холодные костлявые пальцы на их хрупких шеях.
На лицах нападавших не дрогнул ни один мускул. Бандиты навели прицелы автоматов на Володьку и его маму, но те даже не посмотрели в их сторону. Они не боялись умереть, потому что их души уже были мертвы. Если бы кто–то из бандитов внимательно посмотрел им в глаза, то вздрогнул бы от ужаса. Смертельная тоска и отчаяние, отражавшиеся в них, могли свести с ума… Но у нападавших не было времени на сантименты. Автоматная очередь в последний раз вспорола деревенскую тишину, и все стихло… Как будто и не было ни бандитов, ни представительной иномарки, ни выстрелов, ни Володьки, ни его дрожащих рук, выбивающих на деревянном полу барабанную дробь… Люди, слышавшие пальбу, не спешили звонить в милицию или бежать на помощь. Они лишь закрыли двери своих домов на все замки и захлопнули окна. Им не было никакого дела до проблем остальных — главное позаботиться о собственной шкуре…
Когда автомобили вырвались из пробки и свернули с Ленинградского шоссе, на полном ходу приближаясь к дачному участку, Алексей почувствовал, что случилась беда. Дым плотным кольцом поднимался вверх примерно в том месте, где стоял его дом. Не оставалось сомнений — он опоздал…Алексей крепко сжал кулаки и до боли прикусил нижнюю губу. Его ученик… Его единственный ученик, который так рассчитывал на помощь… Который так верил в справедливость и грезил о ней… Который так хотел сделать карьеру и, черт подери, имел для этого все основания… Неужели он мертв? Неужели помощь пришла слишком поздно? Дмитриев был реалистом, но сейчас он очень хотел ошибиться. Этого просто не могло быть! Как глупо погибать в столь юном возрасте… Как глупо встречать смерть, когда еще не познал жизни…
Когда машины въехали на территорию дачного поселка, отпали последние сомнения. Дом Алексея догорал и вот–вот должен был рухнуть. Лицо Махмуда не выражало никаких эмоций — какое ему было дело до какого–то там мальчишки? Наверное, он был даже рад, что необходимость в работе отпала. Дмитриев выбежал из автомобиля и бросился к дому. Но что он мог сделать сейчас, когда спасать было уже некого? Терзаемый собственным бессилием, Алексей хотел было броситься внутрь, надеясь, что там остался кто–то живой, но Махмуд вовремя схватил его за плечи и остановил.
— Пусти, — кричал Дмитриев, тщетно пытаясь вырваться из стальных объятий. — Я должен войти. Вдруг Володька еще жив…
— Уймись, дурень! Их сначала убили, а потом подожгли дом.
— Откуда ты знаешь? А если пожар возник случайно?
— Посмотри под ноги. Здесь полно гильз, а еще чья–то кровь. Возможно, твой парнишка сумел кого–то зацепить. У него могло быть оружие?
— Да… охотничье ружье.
— Он умер, как мужчина.
Да какая разница, как он умер? Это было немыслимо и не укладывалось в голове. Наивный мальчишка… Ну зачем он упорствовал, почему никого не слушал? Жалкие интриги денежных мешков, убийство в обмен на теплое чиновничье кресло… В какой стране мы живем? Какие волчьи законы царят здесь! Как легко шагать по трупам и оставаться безнаказанным, если у тебя есть парочка лишних миллионов, которыми можно заткнуть рот любому. Володька, этот юноша со смешными кудряшками… Мечтатель… Теперь его нет…Он стал еще одной жертвой лицемерных бандитов, засевших на самом верху… Никто не протянул ему руку помощи. Всем было плевать…
И в самом деле, что значит жизнь даже столь юного создания по сравнению с возможностью властвовать и упиваться этой властью? Убивать людей ради управления людьми — вот высшая цель для этих бездушных особей… Трястись за свои миллионы и ценные бумаги, хвататься за сердце из–за дефолтов, но ни в грош не ставить жизнь… Будь проклята их циничная политика! Будь прокляты лицемерные упыри, чьи хапужнические руки никогда не устанут грести под себя…
Володька… Он не сумел его спасти. Он не успел совсем немного… А ведь всего лишь день назад он убеждал его, что успеет. Подумать только, он разговаривал с ним, жал его руку… А сейчас его нет больше… И никогда не будет… Алексей вспомнил, как впервые увидел его. Этот мальчишка с дрожащим от страха голосом был так робок… Он ходил по останкинским закоулкам, открыв рот, удивлялся любой ерунде и задавал кучу глупых вопросов… А как он возмущался, когда они впервые отправились на съемку… Каким праведным выглядел его гнев и как велико было отчаяние, когда он впервые разочаровался в профессии журналиста… А потом он начал постигать азы… Научился монтировать сюжеты, искать изюминку, работать с оператором… Этот его репортаж про моделей, а затем блестящий материал про губернатора. Алексей не грешил против истины, когда отзывался о нем очень высоко. Это действительно был шедевр, без всяких скидок на возраст Володьки и отсутствие опыта. Лучше не сделал бы он сам… Парня ждало великолепное будущее. Он мог стать звездой журналистки, если бы его жизнь не прервалась так скоро…
Алексей не помнил, когда плакал в последний раз, но сейчас слезы так и рвались наружу. Он не смог защитить Володьку… Бросил его одного на произвол судьбы… «Этот парень думал, что четвертая власть — надежное оружие против подлецов, а оказалось, что четвертая власть — лишь шлюха, ублажающая власть и денежных мешков. Будь она проклята! И все мы вместе с ней, получающие гонорары за вранье и лицемерие, подобострастно склоняющие головы перед сложившейся системой. А кто идет против — либо спивается, либо умирает, как Володька… Систему нельзя побороть, она впиталась слишком глубоко, она буквально витает по останкинским коридорам и мгновенно портит людей, делающих первые шаги в журналистике… Нельзя оставаться ангелом в толпе чертей… И Володька этим ангелом стать не мог, но хотя бы пытался.. А мы все, коллеги и наставники, учили его, как легко обогатиться, если держать нос по ветру. Как запросто можно обманывать всю страну и жить сыто и спокойно… А он не хотел жить так…