Четыре стороны небес

Карапетьян Рустам

* * *

Над первым небом, над листопадом, Порой нелепо, но так воздушно, Мы жили юно, мы жили рядом, Не очень умно, не так, как нужно, А как хотелось. Ах, как хотелось! И плыло тело, душа парила. Лишь так возможно, имея смелость — Неосторожно, со всею силой. И дни кружились, слетая с неба. И звёзды плыли, как многоточье. Струились души, пускай нелепо, Но так воздушно. И очень, очень.

* * *

Подходит война к концу, И силы наши неравные. Столкнуться лицом к лицу Уже не самое главное. Возьмёшь ли меня в

полон, Отпустишь — куда деваться мне? Блестит кольца Рубикон На безымянном пальце.

В окончаньи рабочей недели

В окончанье рабочей недели Из последних я выбился сил, И кольцо мне на палец надели, Чтоб его я на пальце носил. Чтобы видели в женском народе, Набежавшем с различных сторон, Что товарищ уже не свободен, Несмотря на призывы ООН. Прогремели небесные трубы, Фотовспышкой сверкнула звезда, И почти непослушные губы Прошептали предательски «да». Ни слезинки из глаз не упало, Нам, мужчинам, привычней молчать. А на пальце — полоска металла. И ужалила паспорт печать.

* * *

Из белой вьюги, из тёмной ночи, Из всех углов Ловили звуки, ловили клочья, Обрывки слов. Забыв про время, про сон и отдых, Про мира власть, Одно лишь бремя, одна забота И злая страсть. Ну, что ж такого, когда нам любо, Как жизни дрожь — Поймаешь слово, вливаешь в губы, И жадно пьёшь.

* * *

Ещё вдали рычит гроза, Но гонит волны. И в мятых юбках небеса Танцуют вольно. Ещё не ринулся поток, Но так знакомо Душа сжимается в комок, В преддверье грома. Ещё не захлестнуло нас Холодной плетью, Но гром все ближе. Вот, сейчас, Огнём и медью. Ещё не грянула гроза, Но сердце помнит, Как тёмны могут быть глаза При свете молний.

* * *

Лишь через пару сигарет Повязкой шорной Луна закроет солнца свет И станет чёрной. И, городской мешая дым Дыханьем едким, Задует ветер-подхалим, Ломая ветки. И станет вязко и темно, И в сердце блёкло. И постучится Зло в окно, Ломая стёкла. И тьмы обрушится поток, Врываясь в клети. Уже сейчас. Но ведь никто И не заметит.

* * *

Каскады смыслов и слов туман, И всё затоплено именами. Вода могла бы сойти с ума, Покорно следуя вслед за нами Туда, куда заведут глаза. Ах, сколько нам еще взглядом рыскать. Но рядом где-то гремит гроза, И очищения пламень близко.

* * *

Словно за волной волна, Заблудившись в ливне, Чертит по воде окна Миллионы линий. Только шёпот мокрых строк, Торопясь наклонно, Исчеркал взахлёб листок Прописи оконной. Каплю с каплею ведя Трепетно и плотно. Только линии дождя, Только шелест водный. Но, слепя, в стекло волна Налетает снова, И стирает письмена, Чтоб опять, по-новой. Не прочесть, а ты прочти В капель рваном строе Непонятное почти, Но совсем простое.

* * *

А

пока на небе склока, Тучи клочьями рядят, Проскользну, забыт и лёгок, Меж секундами дождя. Всё покину, не оставлю Даже следа за собой, Чтоб глотнуть хотя бы каплю Тишины предгрозовой, Где на миг застыло комом, Но, секунд вбирая вес, Прежде молнии и грома Время ринется с небес. И тогда уж — ад кромешный. И, исхлёстанный насквозь, Возвращаюсь. Мокрый. Грешный. Тишины укравший горсть.

* * *

От жрецов и мудрых жриц Убегаю на край света. По полёту глупых птиц Не дадут они ответа. Их речей вороний грай Душу мне на части режет. Лучше я сбегу на край, Удивительный и свежий, Где так нежен солнца свет, И от моря в полушаге Кто-то чертит на песке Исчезающие знаки.

Крошкой сыпал белый снег

Крошкой сыпал белый снег, Падал белым хлебом, Заблудился человек Меж землей и небом. Заблудился человек Дня и ночи между, Манной падал белый снег, Заметал одежду. Заносил дороги след Мёл скрипучим мелом, Много-много-много лет Сыпал белым-белым. Мириады белых мух, Мелких снежных ядер. Человек ушёл во тьму, Белую, как скатерть…

* * *

Вечер сумерками стёк По оборванным обоям. Газа синий лепесток, Чая пенье горловое, В кружке ложечкой постук, Размешаю пара клочья, Заливаю пустоту Чая черным многоточьем. Так растапливают лёд Посреди зимы лукаво. Ты не сахар и не мёд, Сердцу моему — отрава. Выпью честно и до дна, Ни секунды не жалея, Пустота моя полна, Но ещё чуть-чуть налей мне Вожделенья теплых рук, Ласку пьяную ладоней, Сладострастие агоний Перед вечностью разлук.

* * *

Отряхнув от скучной пыли, Расправляю с легкой болью Я слежавшиеся крылья, Чуть поеденные молью. Расправляю, словно ворон, Ослабевший в клетке узкой. Глянет зеркало укором, Мол, не те уже нагрузки. Мол, куда в твои-то годы, Облакам дышать в загривок, Невзирая на погоду И отсутствие прививок. Прочь изыди, бес стеклянный, На твои плевать прогнозы, Я взлечу над океаном Самым белым альбатросом. Облаков утрусь я мохом, Чмокну солнышко неловко, Я… засуну с горьким вздохом, Крылья в темную кладовку.

* * *

А моя печаль Не могла молчать, Ныла, словно зуб Сломанный. Я её качал, Грея у плеча, Целовал в слезу — Солоно. А она во сне Жаловалась мне На своё житьё Бледное. Я ещё сильней Обнимался с ней, Чтоб согреть её, Бедную. Звёздами кружа, Ночь взметала шаль. Листьями дрожа — Таволга. И, едва дыша, Грезила душа. А печаль ушла. Надолго ль?