Четырехкрылые корсары
Шрифт:
Две осы, перерабатывающие одну и ту же атбасарскую кобылку в два характера, в две программы поведения, выразительно напоминают: миры разных видов живого различны, каждый находит особое в общем, из одного и того же черпают свое.
Исследования роющих ос на Мангышлаке показали: сфексы могут уничтожать саранчу. Этот вывод можно рассматривать как развитие и продолжение идеи Фабра.
Солончаковый участок — излюбленное
Таким же продолжением стали работы брянского энтомолога В. А. Колесникова.
Фабр изучал ос юга Франции. Колесников — средней полосы РСФСР. Здесь водятся многие знакомые нам по мемуарам Фабра осы: аммофила, подалония, церцерис, тахит — больше сотни видов. Составленные Колесниковым календари лётной жизни местных ос и географическая, ландшафтная карты распределения, распространении разных видов показали: наибольшее число ос приурочено к зоне полей, садов, огородов.
На опушках лесов и в оврагах ос вдвое меньше, в лесах в четыре раза меньше.
Значит, больше всего насекомых роющие осы истребляют именно на полях, огородах и в садах, являясь таким образом и здесь естественной защитой урожая.
Думается, Фабр не стал бы оспаривать этот вывод.
Но сам он, оглядываясь на сделанное в жизни, написал: «Философ, занятый проблемой инстинкта, отдаст пальму первенства операциям парализаторов…
И я разделяю такой взгляд. Я без колебаний готов отбросить весь энтомологический багаж ради этой одной находки, кроме всего первой по времени и самой дорогой по воспоминаниям».
Или вот интереснейшие работы ростовского энтомолога — доктора наук Виктора Аркадьевича Миноранского…
Он много лет изучал повадки «любителя полумрака» — пелопея обыкновенного, того самого, в котором автор «Энтомологических воспоминаний» — «отшельник из Гармаса», — увидел живое доказательство продолжающихся изменений нравов в мире насекомых.
Разве исследования ростовчанина Миноранского не стали еще одним веским подтверждением обоснованности, справедливости, проницательности, точности заключений и выводов Фабра касательно осы, превратившейся почти в домашнее насекомое, в частого обитателя человеческого жилья?
Здесь ничего еще не сказано о фабровских исследованиях других ос, например филанта.
С этим любопытнейшим видом воздушных корсаров успешно поработали после Фабра многие, в том числе один из опытнейших исследователей поведения животных Нико Тинберген.
Встречи Тинбергена с филантом станут темой некоторых последующих глав.
В «Новой Бремовской библиотечке», много лет выходящей в ГДР, доктор Гюнтер Ольберг издал несколько книг: «Цветы и насекомые», «Болотные и водные растения», популярные книжечки об одиночных осах — аммофила и подалония. На воспроизводимой здесь обложке изображена оса-подалония, она забрасывает в шахтный ход, ведущий в гнездо, 7-миллиметровый камешек весом 0,3 грамма.
IV. ОСЫ СЕРГЕЯ ИВАНОВИЧА МАЛЫШЕВА
Глава 12
О журнале, издававшемся Сережей Малышевым, и о том, как выявляется призвание
Ни
Жаль, не сохранилось выпусков этой старой летописи юного натуралиста, как назвали бы Сережу теперь. Потому невозможно определить, что к жизни природы интересовало молодого редактора-издателя, какие именно растения и животные привлекали его внимание.
Впрочем, насколько можно судить по примерам других биологов, юношеские научные увлечения переменчивы. Профессор Карл фон Фриш всему миру стал известен благодаря расшифровке значения пчелиных танцев, представляющих информацию, наводящие сигналы пчел-разведчиц, их указания товаркам по улью, куда лететь за кормом, где находятся источники взятка. Этой теме — ориентировке пчел в полетах из гнезда к цветущим растениям и с кормом от растении обратно к гнезду — Фриш посвятил 60 лет исследований. А будучи ребенком и даже подростком он совершенно не проявлял интереса к медоносным пчелам. Зато его очень занимали птицы, а аквариумов у него было даже два: один — с морской водой, морскими растениями и животными, второй — с пресноводными. И позже, уже будучи студентом, Фриш все еще не думал о пчелах.
А вот Сергей Малышев уже в школе занялся и пчелами и осами, которых, как и других перепончатокрылых, продолжал изучать всю жизнь, хотя впоследствии ему доводилось по долгу службы заниматься и растениями, и птицами, и зверьем: бобрами, косулями, зубрами, пятнистыми оленями, маралами…
Но в центре внимания Малышева с детства, юности и до зрелых лет, до седой головы всегда были муравьи, пчелы — одиночные и общественные — медоносные, а также осы, тоже одиночные и общественные. И изучал Сережа, впоследствии Сергей, потом Сергей Иванович, наконец, профессор С. И. Малышев не столько строение тела и систематику, сколько повадки, нравы, образ жизни занимающих его родов и видов.
Совсем молодым человеком опубликовал Малышев в журнале «Естествознание и география» первую свою статью «Топографическая способность насекомых- о том, как насекомое возвращается из полета в свое гнездо. Вопрос в какой-то мере связан с темой профессора Фриша, но статья Малышева была напечатана в 1908 году, когда Фриш еще и не собирался изучать ориентировку медоносных пчел в их кормозаготовительных рейсах.
Если Аристотель и Линней пытались обнять мыслью все живое, Реомюр сосредоточился на мире насекомых, Фабр совершил следующий шаг вперед, углубившись в изучение разных видов из числа избранных им отрядов, то Малышев посвятил себя перепончатокрылым. И уж после него Фриш занялся одной стороной деятельности одного лишь вида перепончатокрылых — медоносных пчел…
Ученые все больше сужают поле зрения, но это не мешает важности их заключений широте выводов, значительности открытий. Когда серьезный естествоиспытатель продолжает изучать свои объекты или явления, наблюдает и осмысливает их, перемалывает добытые данные на жерновах мысли, то чем дольше годами, десятилетиями — он остается на месте, тем дальше продвигается вперед, чем дольше изучает одну проблему, тем более глубокие может делать из работы выводы. Особенно плодотворны эстафеты исследования, передаваемые из поколения в поколение.