Чингисхан. Демон Востока
Шрифт:
— Слушаемся, военный трибун, — кивнул примипил Альдрик без особой радости.
— Я тоже устал идти, — вздохнул Эйрих. — Но ты понимаешь, почему именно мы всё это делаем.
— Понимаю, военный трибун, — ответил примипил.
Боевой дух легиона был высок, как никогда, потому что вчерашняя убедительная победа над, формально, шестидесятитысячной армией визиготов, силой восьми тысяч воинов — это уже готовая легенда, которая уже начала переходить из уст в уста. Унижение рейкса Алариха, которое неизбежно скажется на отношении его окружения к нему и его статусу, тоже выдалось
«Полупобеда недопустима», — подумал Эйрих, твёрдо шагающий по мощёной дороге. — «Аларих должен быть сокрушён, а воины его уничтожены. Любое отклонение будет считаться провалом».
Всё, пока что, шло согласно плану, как он изначально и задумал, но было в этом плане несколько узких мест, которые никак от него не зависели. Отец не должен сплоховать, Виссарион и Феомах обязаны за этим проследить, поэтому Эйрих надеялся на лучший исход. Выделенную себе часть плана он уже почти выполнил, осталось надеяться, что отец сумеет удержать сенаторов под контролем и отправленный к римлянам Балдвин сделает всё так, как было оговорено…
Переменных много, но люди ими занимаются надёжные, поэтому Эйрих всерьёз рассчитывал, что всё получится.
/9 июля 409 года нашей эры, Восточная Римская империя, Диоцез Фракия, г. Адрианополь/
— Соломон Атратин Приск, викарий диоцеза Фракия, — представился римлянин.
— Второй консул Балдвин, сын Тенкфрита, — представился остгот. — Наслышан о тебе от претора Эйриха, прозванного Щедрым.
— Этот достойный юноша мне знаком, — кивнул викарий. — Проходи в мой дом, будешь гостем.
Соломон уже осведомлён о том, что на северных рубежах творится невесть что. Ещё он, сравнительно недавно, стал осведомлён о том, что Аларих больше не в Италии, Рим больше не в осаде, а у них скоро будут большие проблемы. И узнал он всё это ещё до прибытия дромона со вторым консулом остготов.
Сведения были переданы в столицу, чтобы Флавий Антемий дал дальнейшие инструкции, но ответа пока не приходило.
— Ты пришёл, как я понимаю, обсуждать сложившуюся ситуацию? — осторожно поинтересовался Соломон, когда они с остготским консулом устроились в триклинии.
— Не буду ничего скрывать, поэтому скажу, как есть, — изрёк консул Балдвин. — Аларих пошёл на нас войной, для чего снял осаду с Рима и повёл всё своё многочисленное войско на восток. В связи с этим, Сенат дал мне полномочия вести переговоры с самим императором Восточной империи. И мне нужно с ним поговорить.
— Аудиенции императора можно ждать неделями… — покачал головой Соломон.
— Тогда мне нужен консул Флавий Антемий, — не потерялся второй Балдвин. — Эйрих сказал, что вы живейше заинтересованы в том, чтобы Аларих перестал быть проблемой, потому что он не остановится и пройдёт дальше на юго-восток. Вашу кровь на вкус он уже пробовал, поэтому не надейтесь даже, что удастся отсидеться за не такими уж и крепкими стенами.
—
— С того, что соблазн взять Константинополь уж слишком велик, — усмехнулся второй консул остготов. — Это же почти как Рим, только защищено куда хуже!
Резон в словах Балдвина был. Аларих уже грабил Афины, а также опустошал Грецию, но до Фракии не доходил, потому что его обоз был забит награбленными ценностями из богатых южных городов. Соблазн повторить успешный рейд просто должен прийти ему в голову…
— Да, опасность велика, как никогда, — согласился Соломон. — Но это ведь и ваша вина тоже — Аларих пошёл на вас не просто так.
— Не просто так, — не стал спорить Балдвин. — Наши воины разбили комитатский легион Гонория, а затем комитатский легион узурпатора Константина. Мы показались Алариху слишком опасными, поэтому он решил действовать на упреждение — так считает претор Эйрих. Я думаю, он прав.
— Сложно оспорить его утверждение, — вздохнул Соломон, слышавший о достижениях самого славного готского юноши. — Скорее всего, он прав. Серия громких побед привлекла пристальное внимание к претору Эйриху не только на западе, но и на востоке…
Судя по всему, противостояние остготов с визиготами было неизбежно, потому что Аларих обязан был почувствовать угрозу от племени, очень успешно торгующего рабами, а также быстро усиливающегося за счёт мирного присоединения братских, и не очень, родов.
— И поэтому мне срочно нужно побеседовать с Флавием Антемием, — вздохнул консул Балдвин. — Необходимо срочно принимать решения, потому что Аларих идёт и он очень близко.
— Насколько близко? — внутренне напрягся Соломон.
— Настолько, что Эйрих остался у нашей главной деревни, чтобы задержать его, — ответил консул. — Он обещал создать Алариху трудноразрешимые проблемы, но я не думаю, что он сможет создать их столько, чтобы задержать его хотя бы на декаду. Хотя, кто знает? В любом случае, нам нужно торопиться.
Латынь Балдвина была не очень чистой, хоть и правильной — уверенно пробивался типичный германский акцент, но зато чувствовалось, что у него был отличный учитель по риторике. В целом, Соломон был в недоумении от того, как опрятно выглядит этот гот, а также как складно он излагает свои мысли. Сбрить бородку с усами, подстричь, как подобает, обрядить в тогу — готовый римский сенатор с, едва заметными под почвой воспитания, германскими корнями в происхождении.
Проблема же… Балдвин был прав — решать нужно срочно.
— Эх, придётся мне отложить моё возвращение в Филиппополь и срочно убывать в Константинополь, — произнёс викарий. — Поедем небольшим конвоем, чтобы добраться быстро. Твои воины умеют ездить на лошадях?
— Умеют, — кивнул Балдвин.
— Тогда им выдадут лошадей, — улыбнулся Соломон. — Отправляемся в течение часа. Вперёд пошлём лёгкого гонца на самой быстрой лошади. Так, пойдём в конюшни.
/8 июля 409 года нашей эры, Провинция Паннония, переправа через реку Драв/