Чингисхан. Пядь земли
Шрифт:
— Всё ещё удивляюсь твоей прозорливости, — довольно покивал Флавий Антемий. — Да, это касается всех наших планов по поводу Запада. Отменять что-то поздно, но коррективы внести мы можем. Теперь твоей целью станет Аларих и другие племена.
— Какие другие племена? — поинтересовался Эйрих.
— Рухнула оборона на Рейне, — сообщил консул. — Лимитаны бегут, не вступая в бой с варварами, а комитатские легионы сидят на позициях, потому что Гонорий не знает, как действовать. Стилихон был занят другими делами, а теперь мёртв и нет больше людей среди императорских
— Ты ведь не обижаешься за своих дружинников? — поинтересовался Флавий Антемий.
— Они свободные люди, — пожал плечами Эйрих.
Ниман Наус и Хумул — люди, сумевшие его нешуточно удивить. Хотя это его вина. Ждал удара не из того места, ждал не такого удара.
— Значит, есть шанс, что нам не придётся выступать против легионов? — уточнил он. — Ты это хочешь сказать?
— Такой шанс может выпасть, но я бы сильно на него не надеялся, — вздохнул Флавий Антемий. — Впрочем, если сможешь правильно использовать тысячу моих ветеранов и подготовить своё войско, разрозненные легионы Гонория не окажутся большой угрозой.
— Будем надеяться, что смогу, — кивнул Эйрих.
/30 октября 408 года нашей эры, Восточная Римская империя, г. Константинополь/
Вечером того же дня Флавий Антемий сидел в своём новом кабинете, где стало тесно от пергаментных свитков с годовыми отчётами от провинций и диоцезов.
Как всегда, воруют на местах, а в столицу шлют красивые циферки.
Применять казни? А смысл?
Отправлять проверяющих — набивать проверяющим карманы. Приставлять куриоси к проверяющим — набивать карманы куриоси за счёт проверяющих и проверяемых.
«Нельзя отдавать приказы, которые никто не будет выполнять — отец, Царствие ему небесное, как всегда отвратительно прав», — подумал консул Римской империи Флавий Антемий.
Коррупцию он ненавидел всей душой, потому что понимал её особую губительность в нынешние скудные времена. Рвачи готовы продать всё, что угодно, лишь бы набить собственные карманы, даже если из-за этого будут умирать десятки и тысячи, да хоть десятки тысяч.
Они чуть не потеряли южные пределы Египта из-за таких вот рвачей.
Люди слабы, жадны и недальновидны — с этим приходится мириться. Слишком уж много среди них обывателей, возомнивших себя личностями.
Вот Эйрих — он не обыватель, Антемий сразу понял, что перед ним настоящая личность. Человек, который знает, чего именно хочет, знает, как именно это получить и поэтому неуклонно следующий к своей цели.
Будь у Антемия хотя бы один такой человек, ему можно было бы доверить ответственные участки на юго-востоке, потому что пока неясно, как будут обстоять дела с шахиншахом Йездигердом I — опасный и хитрый противник, который может рискнуть использовать период временной нестабильности, свойственный смене власти.
— Господин... — появился в кабинете Климент, старший пятёрки куриоси.
— Запри дверь и
Куриоси, обряженный в свой таинственный тёмно-красный плащ с капюшоном, закрыл дверь на засов и уселся в кресло напротив консула.
— Посмотрели? — без промедления спросил консул.
— Посмотрели, — ответил Климент. — Пишет путевые заметки, ничего такого — просто всё, что происходило в ходе путешествия в Константинополь, а также краткое описание событий в Городе.
Антемий давно замечал, что столичные жители склонны называть Константинополь Городом, как делают жители Лация в отношении Рима. Хотя слышал он, что истинного названия Рима никто не знает, потому что язычники боялись наведения на город порчи.
«Раз Город всё ещё стоит, то это, как минимум, было не вредно», — усмехнулся своим мыслям консул.
— И ещё пишет что-то о каких-то дымах, — продолжил старший куриоси. — Мои люди работали быстро, поэтому не успели внимательно изучить все пергаменты. У них сложилось впечатление, что они имеют дело с каким-то учёным, а не воином. Судя по набору книг, он интересуется астрономией, механикой, врачеванием, риторикой, пластикой, философией, историей, тактикой, стратегией, фортификацией и прочими науками, полезными не только воину, но и учёному мужу.
«Готовится», — с удовлетворением подумал консул. — «В Италии много укреплённых городов, которые нельзя взять с наскока. И воевать против легионов — не то же самое, что воевать против других варваров».
Куриоси снял с пояса мешочек и положил его на стол.
— Это к делу о сенаторе Гае Эбуции Барбуле, — сообщил он.
— Что там? — поинтересовался Флавий Аэций.
— Ты просил родовую печать в качестве доказательства, но пришлось отрезать палец, потому что печать никак не слезала — больно уж он заплыл жиром, — ответил куриоси.
— Покажи.
Агент ин ребус достал из мешочка окровавленный палец, на котором была родовая печать Эбуциев.
— Убери это подальше, чтобы больше никто не нашёл, — с некоторой брезгливостью потребовал консул. — Но благодарю за работу.
Куриоси кивнул.
— Переписка у Эйриха есть? — спросил консул.
— Нашли пергаменты с записями на готском языке, — ответил на это Климент. — Но это не было похоже на переписку, скорее, обычные записи. Возможно, тоже путевые заметки. Увы, но владеющих готским письмом среди моих людей нет.
— Это большое упущение, — отметил Флавий Антемий. — Я бы постарался устранить это скорейшим образом.
— В чём смысл проверок этого варвара? — недоуменно спросил куриоси.
— С каких пор у тебя появилось право задавать мне вопросы? — недобро усмехнулся консул. — Ладно, так и быть, на этот раз прощаю. Претор Эйрих Ларг. Варвар — да. Живёт в примитивном племени — да. Выдающийся предводитель — да. Тупица, как остальные варвары — нет. Он очень умён и опасен, Климент. Будь другие времена, я бы постарался его уничтожить, всеми доступными способами или приложил все усилия, чтобы он исчез из наших пределов. Но сейчас он мне нужен.