Чингисхан. Сотрясая вселенную
Шрифт:
– Скоро должно что-то произойти, – вздохнул Эйрих. – Что-то нехорошее. Что-то, что я не в силах остановить. Если мы справимся, то надо будет выбирать нового вождя, но уже не просто первого среди равных, а настоящего вождя…
Сказать, что отец Григорий был потрясен – это преуменьшить его истинное изумление. Такие юные мальчики так не говорят. Он молчал около минуты, борясь с внешними проявлениями изумления.
– И кого ты видишь таким, кхм-кхм, вождем? – поинтересовался он, отойдя от изумления.
– Зевту, своего отца, – ответил Эйрих без лишних раздумий. – Он достойный воин и должен хорошо проявить себя у власти, ведь у
– Но я могу немного… – с неохотой признался отец Григорий.
– Если бы ты мог много, ты бы не согласился нас поддержать, – едва обозначил улыбку Эйрих. – Но кое-что ты все же можешь…
16 сентября 407 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония, деревня без имени
Комит Иоанн Феомах торчал в этой варварской деревне уже восемь дней. Вождь Брета оказался достаточно наивным, чтобы купиться на дары и посулы.
Пришлось ограбить собственную виллу, собрать все золото и ценности, а также забрать все бочки дорогого вина, заложенные еще его прадедом, чтобы приехать к готам с щедрыми дарами.
Дорогу до этой деревни, где живет довольно успешный готский вождь, но, самое главное, далеко не самый успешный, подсказали готские мирные селяне, обитающие на границе Паннонии. О Брете ходят разные слухи, дескать, он уважаем в среде вождей, но все равно не самый важный из них. Иоанну нужен был именно такой. Такой, чтобы его впечатлили щедрые дары, а еще такой, чтобы мог собрать у себя в деревне всех окрестных вождей с дружинами.
Да, обещанное замирение с императором прозвучало бы слишком наивно, если говорить о таком в Константинополе, но варвары – это варвары. Брета принял все за чистую монету, что было подкреплено личным даром от Иоанна – он подарил вождю недешевую такую спату, купленную у мастера-кузнеца Алексея, что держит мастерскую на Воловьем форуме Константинополя. Меч был общей длиной в один градус [26] , с рукоятью в полтора пальма [27] , с навершием в виде позолоченной головы орла. Таких мечей у него двадцать штук. Пришлось продать загородный домик в районе Филопатеона, совершенно без прибыли, за ту же сумму, за которую когда-то покупал, но это даже повезло, учитывая срочность…
26
Градус (от лат. Gradus) – мера длины, равная 0,74 метра.
27
Пальм (от лат. Palmus) – мера длины, равная 7,39 сантиметра.
Можно было занять у иудеев, но связываться с займами у неверных – это низко и позорно. Тем более что успешное выполнение задания окупит все сторицей. Император не сможет игнорировать тот факт, что Иоанн выполнит важнейшую миссию и спасет страдающих из-за налетов варваров жителей Далмации и вообще всех окрестных провинций. Возможно, с синекурой, то есть слежением за императорской конюшней, будет покончено и ему наконец-то доверят более высокий и важный пост…
Никто из варваров не заподозрил вообще ничего. Разве что тот странный
«Эйрих, вроде бы так его зовут?» – припомнил Иоанн, активно дрыгая при этом тазом.
Сейчас комит находится в доме одной женщины, Ильды. Она овдовела несколько лет назад, как сообщил Герих, гот на службе в палатинской ауксилии. Муж ее либо погиб в лесу, либо сбежал, но это и неважно. За один фоллис она отдалась ему, выпроводив из дома своего сына. Несколько минут спустя, закончив с Ильдой, Иоанн поправил одежду и вышел из дома вдовы.
Его слегка беспокоил этот малец, Эйрих. Судя по его глазам, он понимает гораздо больше, чем остальные. Это странно, почти невозможно, но Иоанну показалось, что хорошо владеющий народной латынью мальчик прекрасно все понимает.
«Ерунда, – отмахнулся от тревожных мыслей комит. – Он слишком мал, а еще он варвар. И вино он не пил потому, что слишком юн».
Сейчас, пока Иоанн просто убивает время, предаваясь развлечениям с Ильдой, в деревне собираются вожди и старейшины окрестных родов. Прибывающим вождям комит дарит спаты, качеством не хуже, чем спата Бреты, а также дарит шелка, драгоценности и редкие тут экзотические яства вроде сушеных фиников из Сирии.
Брета говорит, что в ближайшие дни соберутся все вожди и старейшины, после чего можно будет начинать осуществлять задуманное.
«Скоро я покину эту дыру и вернусь в Константинополь, – мечтательно подумал Иоанн, расплачиваясь с Ильдой. – Триумфа мне не дадут, хотя я этого достоин, но вот овации… Да, я вытребую у Антемия овации…»
20 сентября 407 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония, деревня без имени
Эйрих, несмотря на то что еще относительно тепло, надел на себя римскую шубу. Это нужно было не для того, чтобы обезопасить себя от простуды и бесславной смерти, а для сокрытия кольчуги, чтобы никто не догадался, что он все понял.
Времени для раздумий и взвешивания всех аргументов было полно, поэтому Эйрих, изначально очень подозрительный человек, окончательно убедил себя, что римляне замыслили недоброе.
Брета хотел ограничиться визитом верховного вождя, который мог бы представить всех окрестных вождей. Для этого римлянам пришлось бы ехать в ставку верховного вождя, что находится на Дунае. Но Иоанн настаивал на том, чтобы вожди собрались именно здесь, в их деревне. Мол, она очень удачно расположена поблизости к римским землям, чтобы можно было уехать так быстро, насколько это возможно.
Тут бы вождю насторожиться, но Иоанн умело плел интригу, недвусмысленно намекая на то, что общий сбор вождей в деревне Бреты – это повышение статуса вождя до невообразимых высот. И самое паршивое в этом было то, что Иоанн говорил абсолютную правду. В этом и есть высшее мастерство интриги – говорить чистую правду и принуждать ею оппонентов к выгодным себе действиям.
Говорил ли Эйрих о своих подозрениях Брете? Напрямую не говорил, чтобы не лишиться своих крох влияния на вождя. Но он говорил с Зевтой, и отец, к его чести, вопреки опасениям Эйриха, не стал отметать треп мальца, восприняв все его подозрения серьезно. Поэтому отец тоже был в теплой римской шубе, скрывающей кольчужную броню. Отец Григорий же был одет в свой самый просторный балахон, по тем же причинам, что и Эйрих с Зевтой. Отряд наиболее благочестивых христиан из обычных воинов вооружен и ожидает сигнала от отца Григория.