Чингисхан. Сотрясая вселенную
Шрифт:
– Я делаю все, что могу, господин, – ответил раб.
– Ты делаешь много, но говоришь далеко не все, что знаешь, – вздохнул Эйрих. – Что я должен сделать, чтобы ты стал мне полностью предан и открыт в помыслах и чаяниях? Вернуть тебе женщину? Если знаешь, где она, я ее верну…
Виссарион вновь задумался.
– Не только женщину, господин, – заговорил он.
14 октября 407 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония
Виссарион совсем не так представлял себе свою дальнейшую жизнь, когда его только продали в общественные рабы. Но все, что с ним случилось, это закономерный итог его единственной ошибки. Но ошибки ли?
Если посмотреть назад, в прошлое, у него была рабская, но неплохая жизнь. Родителей он уже давно не видел, где-то с трех лет от роду. Он не помнил их лиц, но помнил, что у матери всегда были связанные в пучок
Хозяин его родителей не захотел возиться с ребенком, поэтому продал его, так уж получилось, что в Грецию. Тут-то он и обзавелся именем. Почему-то его новый хозяин, Фотис Самарос, решил, что внешний вид мальчика ассоциируется у него с лесом, поэтому более подходящим является имя Виссарион, что означает «лесной». Настоящего своего имени, дарованного родителями, Виссарион, увы, не знал: Самарос посчитал, что ему не нужно этого знать.
Виссариона хорошо обучали, с прицелом на то, что раб, когда придет время, заменит старого семейного счетовода, Аристотеля. Аристотель был строгим учителем, требовательным и не прощающим ошибок. Бит мальчик был часто. Били его деревянной клюкой за малейшую оплошность в цитировании трудов античных философов…
«Математика, геометрия, философия – три столпа образованного человека», – вспомнил Виссарион любимую фразу своего учителя.
Аристотель тоже был рабом, сколько себя помнил, не знал родителей и всю жизнь прожил на вилле Самаросов, торговцев македонской овечьей шерстью. Это то немногое, что Виссарион смог узнать о своем учителе. Старик был великолепным счетоводом, потому что он один держал в голове весь архив поставок с незапамятных времен до сего дня. И его Виссарион должен был в конце концов заменить.
А потом выяснилось, что Фотис Самарос – педераст [35] , которому пришелся по душе Виссарион. Это был самый паршивый период его жизни, ведь Виссарион точно знал, что ему нравятся женщины и только женщины, но у раба, как правило, нет никакого выбора. Фотис же проникся к нему чувствами, построил некую большую любовь и окружил Виссариона заботой. Это не компенсировало вообще ничего, но, по крайней мере, Виссарион очень продолжительное время не голодал.
Так бы и существовал он в этом непонятном состоянии, если бы не встреча с Агафьей. Они встретились на Агоре [36] , когда Виссарион шел с пергаментными накладными в Акрополь, чтобы передать их государственным счетоводам.
35
Педерастия (др.-греч. ???????????;????, gen.sing. ?????? «дитя; мальчик» + ??????? «любящий», буквально «любовь к мальчикам») – институционализированная форма любовных или сексуальных отношений между взрослым мужиком и мальчиком, где помимо сексуального аспекта имеет место педагогический и социальный аспект. Если простыми словами, то предыдущие слова описывают культурно-исторический момент, а на самом деле педерасты «любят несовершеннолетних мальчиков», и в наше время это расценивается как сексуальное преступление против несовершеннолетних, а тогда считалось нормой.
Отличие от педофилов в общем смысле: фокус у педерастов именно на несовершеннолетних мужского пола, как у Зевса, который, согласно мифам, похитил Ганимеда и был его «папочкой», что воспринималось древними греками как вариант нормы.
В общем, у древних греков гомосексуализм и педерастия цвели и пахли, пока не пришли римляне и все испортили. Но вода камень точит, поэтому, по мере взаимопроникновения культур, римляне тоже оказались не против отношений между двумя мужчинами, хотя до самого заката империи это дело осуждалось и считалось недостойным истинного римлянина.
Обычных граждан Рима этот аспект любви не интересовал, было бы что поесть сегодня, а вот патриции и сенаторы со всадниками, у которых был надежно закрыт вопрос с нижними ступенями пирамиды Маслоу, предавались излишествам по мере возможности и доступности. Говорят даже, что Гай Юлий Цезарь тоже был из этих самых, причем «пассивным», за что его осуждали.
В общем, можно подумать, что это знатные европейцы какие-то потомственные гомосексуалисты, но тогда можно обратиться к средневековой Японии, где самураи массово применяли «сюдо», то есть взаимоотношения между взрослым мужчиной и юношей (читай, та самая древнегреческая педерастия).
36
Агора – в широком смысле древнегреческая рыночная площадь в полисе, но в Афинах, о которых идет речь в тексте,
И вот тут афиняне начали что-то подозревать. Подозрения вылились в то, что они построили оборонительные стены, чтобы агору больше нельзя было просто прийти и спалить. В 395 году Аларих тоже, не будь дурак, решил поддержать флешмоб и пошел сжигать Афинскую агору, но ему заплатили большие деньги, и он решил, что двадцать талантов – это двадцать талантов. От Алариха афиняне откупились, но потом, в 580-е годы, пришли южные славяне, захватили агору, после чего окончательно ее разрушили.
Это была любовь с первого взгляда, причем взаимная. Агафья была прекрасна, а Виссарион никогда не жаловался на внешность. Она была свободной женщиной, торговала на рынке свежими фруктами, собираемыми их семьей на арендуемой земле, а Виссарион был рабом. Такие отношения были запрещены под страхом смерти для раба и порабощения для свободного. Но это их не остановило.
Они начали встречаться тайно, делали все осторожно. Но Фотис начал что-то подозревать, ведь у него к Виссариону была любовь. В итоге охранники Фотиса Самароса одним несчастным вечером проследовали за Виссарионом и схватили их с Агафьей. Агафью доставили в магистрат, а Виссариона – на виллу, где он был вынужден выслушать обличающую речь о преданной любви, о предателях и последствиях предательства. Виссарион слушал молча, но жалел лишь о том, что попался. А еще о судьбе его возлюбленной. Они рискнули и проиграли…
Дальше его продали в общественные рабы, что можно считать некоторой удачей. Фотис не смог приказать казнить своего возлюбленного, поэтому решил, что пусть он живет, с возможностью выкупа через определенное время.
Фотис был настолько мстительным, что заплатил тройную цену за Агафью, лишь бы сделать ее своей рабыней. Это Виссарион узнал в последний день на вилле Самаросов, потому что бывший хозяин лично пришел сообщить ему об этом.
Участь общественного раба, конечно, мало кому может понравиться, но Виссарион не жаловался. В чем-то это было даже лучше, потому что ему не приходилось больше ублажать старого педераста.
Сначала он работал в Афинах, а затем его погнали в Паннонию, в город Сирмий. Сперва его заставили работать в каменоломнях, он добывал пемзу, но там он быстро доказал всем, что принуждать его махать киркой – это как вбивать бронзовый гвоздь в железную стену, то есть непродуктивно и преступно. В итоге он стал счетоводом, его положение в иерархии общественных рабов начало укрепляться и улучшаться, а затем его отправили старшим счетоводом в Мурсе… Вот туда-то и пришел отряд вождя Бреты.
Били его не сильно, лишь давали подзатыльники, когда он замедлялся при конвоировании в деревню готов. Ничего хорошего он от судьбы не ждал, но благодарил ее за то, что его не зарезали, как овцу.
Сидя на деревенской площади под охраной варвара, обладающего звериным взглядом, он горестно вздыхал, вспоминая Агафью и их несбывшееся будущее… И тут подошел этот малец с умным взглядом. Он начал рисовать на снегу какие-то неизвестные символы. Это точно было какое-то письмо, а не детские рисунки. Потому что мальчик писал их так, словно понимал их значение, а еще они повторялись и имели некую системность. Виссариона это очень заинтересовало, потому что он почти никогда не упускал возможности узнать что-то новое. Это был шанс. Если этот мальчик на что-то тут влияет…
Он осторожно, проявляя максимум собственной слабости и безопасности, приблизился к мальчику, присел на корточки, взял ветку и начал писать слова на латыни. Маловероятно, что мальчик что-то поймет, но если он заинтересуется…
Мальчик указал на Виссариона и произнес:
– Samanna.
Глава тринадцатая. Афины
23 ноября 407 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония
– Ноет еще, – произнес Эйрих.
– В ближайшее время уже должно перестать, – заверил его Виссарион.
Кости срастаются быстро, он ведь еще так юн, но приятнее процесс заживления от этого не становится.
Идею с мирным путешествием Эйриха на юг не оценил никто. Зевта сказал, что это несвоевременно, потому что они еще не покорили все оставшиеся восемь окрестных деревень. Отец Григорий сказал, что Эйриху лучше вообще не рисковать и держаться рядом с отцом, чтобы сын был там, где отец добивается успехов и славы.
Эйрих же сильно хотел в Афины. Но что ему там нужно? Во-первых, он хотел поскорее выполнить обещание, данное Виссариону. Виссарион – ценный человек, научивший его говорить и писать на латыни, чего Эйрих никогда не забывал и был ему благодарен.