Чистая душа
Шрифт:
— Где там до маминых перемечей!
Отец положил руку на плечо дочери и глубоко вздохнул.
— Поедешь домой, доченька, возьму с собой к матери.
Миляуша испугалась:
— Зачем?
— Тяжело тебе, доченька, продолжать учебу. И матери так легче будет, — сказал Газиз.
Он рассказал ей, что призван в армию и должен скоро уехать.
Эта весть не особенно удивила ее, она как будто давно ждала, что так и должно быть. Закрыв глаза, прижалась к груди отца.
А когда подняла лицо, Газиз увидел ее серьезный
— Нет, папа, — сказала она тихим, но твердым голосом. — Из университета можно уехать только на фронт. А домой?.. Нет, не поеду, папа! Знаю, что маме будет тяжело. Но кому сегодня легко?
Газиз, как бы не узнавая дочери, пристально посмотрел ей в лицо. В самом деле, Миляуша ли это? Ребенок, три-четыре месяца тому назад ушедший из-под материнского крыла, когда она стала такой?
— Доченька!.. — Голос Газиза прозвучал взволнованно.
— Я ведь ничего теперь не боюсь, — сказала Миляуша.
— Доченька!..
Газиз хотел объяснить свои чувства Миляуше.
— Ты, видно, стала взрослым человеком, доченька. То, что дочь выросла, — для отца большая радость. Поэтому не буду тебя ни в чем уговаривать, оставайся, учись.
У Газиза были талоны в закрытую столовую областного комитета. Он повел дочку обедать туда. По дороге Миляуша расспрашивала о делах в Ялантау. За обедом написала письма.
— Матери передашь, — сказала коротко, — А это Сании-апа.
6
Вернувшись в Ялантау, Газиз отправился в школу. Письмо Миляуши было только поводом. Ему надо было объясниться с Санией.
Он вошел в учительскую и, поздоровавшись с знакомыми учителями, постучался в кабинет Сании.
Первое, что бросилось в глаза, была большая карта на стене, вся утыканная флажками. Куда бы ни заходил он в эти дни, всюду видел такие карты, говорившие о фронтах сражений.
Сания, сидя в директорском кресле, о чем-то разговаривала с молодой женщиной. Лицо ее казалось озабоченным. Женщина, не обращая внимания на Газиза, продолжала свой рассказ.
— Не могу поймать самого. Мать — другое дело, не удивительно, если ее не встретишь, она день и ночь…
Но Сания, заметив в дверях Баязитова, уже не могла слушать посетительницу. Лицо ее прояснилось.
— Газиз-абый! — воскликнула она удивленно и радостно. — Пожалуйста! Проходите!
Привстав, она хотела выйти из-за стола, но снова села.
— Впрочем, одну минуту…
И обернулась к женщине:
— Все-таки, Закия, надо вам поговорить с ним, надо найти этого Алмазова. Знаете, самые верные помощники — сами дети. Они найдут. Вам придется поговорить. А мать… Ладно, завтра найдем. Поговорим. — И, выйдя из-за стола, шагнула навстречу Газизу.
— Хорошо, Сания-апа, я постараюсь, — сказала Закия, поняв, что разговор закончен, и вышла за дверь.
Газиз и Сания остались одни.
— Ну, Сания, какие новости? —
— Спасибо, Газиз-абый, все хорошо пока, — сказала Сания. Она говорила с Газизом по-старому, как с близким другом.
Как бы желая показать, что у нее достаточно свободного времени, она уселась удобней.
— Что нового, Газиз-абый?
— Все хорошо. Вот собираюсь в армию. Решил зайти попрощаться с вами.
— Мне остается только пожелать вам доброго пути. Спасибо, что не забыли.
— Мне ведь с вами надо еще объясниться.
Сания ничего не ответила на эти его слова.
— Вы не сердитесь на меня? — спросил Газиз.
Сания давно уже поняла, о чем говорил Газиз.
— Нет, Газиз-абый, — сказала она тихо. — Я ведь теперь знаю все. Может быть, вы сердитесь на меня?
— Если бы я не знал вас, возможно, и обиделся бы. А так… Нет, не могу сердиться. Вы ведь, Сания, человек с детским сердцем.
— Вы хотите сказать, что я слишком доверчива? Но честным быть тоже нелегко.
— Конечно, нелегко.
— Я знаю, что вы ни в чем не виноваты.
— А знаете, ваш подарок для Красной Армии все еще у меня.
Сании стало неудобно, она растерялась.
— Вы пришли вернуть его мне?
— Нет, я не собираюсь никому его возвращать.
— Не понимаю.
— Я так думаю: теперь все равно, как он оказался у меня. Но раз он предназначен вами для человека, сражающегося за Родину, надо и мне быть достойным этого подарка. Если я верну его, значит, я не такой человек или не хочу быть таким человеком! Мне не хочется, чтобы вы так подумали, Сания.
Сания молчала.
— Возможно, это покажется вам смешной фантазией, позерством…
— Нет, Газиз-абый, это показывает лишь то, что вы человек с очень чистой совестью.
— Если вы поняли меня, спасибо, Сания. Вот и все. Прощайте, не буду отнимать у вас время.
— Не спешите, вместе выйдем. — Сания пошла к вешалке, где висело ее пальто. Она повеселела и обрадовалась этому объяснению.
Газиз только на улице вспомнил о письме Миляуши и засмеялся.
— Что с вами?
И он рассказал, что пришел передать ей письмо от дочери и совсем забыл. Если бы не было этого повода, возможно, и не пришел бы.
— Нет, все равно пришли бы. Вы не такой человек.
Газиз проводил ее до дому. У ворот они простились.
Сания осталась стоять, глядя на уходившего Газиза. Газиз перешел на середину улицы и вскоре потерялся в темноте ночи. Только скрип его шагов на утоптанном снегу еще звучал над умолкшим ночным городом.
7
Из-за резкого похолодания детей начальных классов не пускали в школу. Вследствие трехсменной работы часы уроков были и так сокращены, а тут на тебе! Вовсе перестали ребята ходить в школу! И неизвестно, надолго ли зарядили морозы…