Чистая работа
Шрифт:
— А что, если она уехала не по собственной воле? — спросила Анна.
Шелдон покачал головой:
— Судя по состоянию дома, она успела взять с собой еду и детскую одежду, да и не похоже, чтобы ее вынудили уехать. Законом не запрещено переезжать, пусть даже она и не заплатила за жилье. Нет никаких оснований подозревать, что ей угрожали.
— Она очень боялась Сикерта.
— У нас нет никаких доказательств жестокого обращения с детьми, никаких жалоб в полицию, мы побывали в местной школе и в службе
— Но Сикерт ведь угрожал мне!
— Я в курсе, Анна. На этом этапе мы, как я понимаю, сделали все, что могли. До того как получим доказательства, предлагаю сохранять беспристрастность, быть на связи с социальной службой и следить, как будут развиваться события. Мы сняли отпечатки пальцев и пробьем их по базе данных. Если на Сикерта что-нибудь есть, мы легко выясним, кто он такой. А пока что для нас на первом месте суд над Артуром Мерфи.
Едва Анна зашла домой, как позвонил Майк Льюис и сказал, что он рядом и может заглянуть к ней на минутку. Зайдя в квартиру, Льюис рассыпался в извинениях, что был страшно занят и никак не мог раньше ответить на ее звонок.
Анна налила ему стакан вина и рассказала о фотографии, об аресте Мерфи, о своей поездке к Гейл, о том, что она записала весь свой разговор с ней.
Льюис перебил:
— Анна, зачем ты звонила? Ты говорила, что это срочно.
Она взяла диктофон:
— Вот зачем: внимательно послушай, что он сказал мне, когда я выезжала со двора.
Льюис наклонился вперед и прислушался. Анна остановила запись и включила ее снова:
— Слышал, что он сказал?
— Да.
— Со мной будет то же, что и с моим дружком, так? «Хочешь, чтобы и тебя порезали, как твоего дружка?» Правильно? Ну а теперь скажи мне: откуда он знает о Ленгтоне?
Льюис вздохнул и покачал головой:
— Может, он так просто сказал… ну, знаешь, от злости.
— А если нет? Если он откуда-то узнал о нас с Ленгтоном?
Льюис отхлебнул немного вина.
— Как он выглядел?
Анна описала Сикерта. Льюис молчал.
— Похож он на кого-нибудь из тех двоих, что сбежали после нападения на Ленгтона?
— Не уверен. Оба были темнокожие, только вот я не скажу, были у кого-нибудь из них дреды или нет. Я вообще отчетливо их не помню — так быстро все произошло.
— Красиник называл две фамилии, правильно?
— Да, только Сикерта он не упоминал.
— Ну и что? Может, это вымышленная фамилия. Мы на него ничего не нашли, даже имени его не знаем. В доме сняли отпечатки, но таких нет в базе данных.
— Анна, я не уверен. В смысле, с Баролли я, конечно, поговорю, может, он этих уродов лучше запомнил, но мы были в шоке — и я, и он.
— То есть ты не сможешь их опознать?
— Не знаю я. Говорю же, все произошло очень быстро.
— А как же отпечатки пальцев, которые вы снимали в их общежитии?
— Ну, снимали, да.
— Что, если мы сличим их с отпечатками этого Сикерта?
Льюис глубоко вздохнул:
— Ну да, можешь попросить Шелдона, он распорядится.
Анна прикусила губу:
— Знаешь, честно говоря, он вовсе не рвется разыскивать Гейл, Сикерта и детей. Может, ты поможешь?
— Анна, я занимаюсь расследованием другого убийства.
— Ладно, не бери в голову! — отрубила она.
— Нет, послушай. Я сделаю, что ты просишь, только пойми, нужно обращаться к тем людям, которые занимаются розыском и…
Анна не дослушала, она вскочила и сердито посмотрела на него:
— Ты же сам знаешь, что это за работнички. Ленгтон жив, вот если бы он погиб, тогда все было бы по-другому. Тысячи нелегальных иммигрантов на свободе, про отпущенных под честное слово я вообще молчу, и дело это положат в стопку с тысячью другими подобными.
Льюис тоже встал:
— Он знает?
— Ничего он не знает. Сейчас ему это совсем не нужно. Ему силы надо копить, восстанавливаться. И пугать, и тревожить его впустую, когда все еще может ничем не закончиться… мне совсем не кажется, что это правильно.
— Ну да, нас с Баролли, значит, можно пугать.
— Не обращай внимания, Майк.
— Не могу я, слышишь ты? Не могу! Я проверю отпечатки, только ради бога, Анна, не дави на меня!
Анна проводила Льюиса до двери, и он сухо с ней распрощался. Она смотрела, как он спускался по каменным ступеням, и слышала, как он грохнул входной дверью.
Анна позвонила в Глиб-хаус, ее соединили прямо с комнатой Ленгтона. Она сказала, что приехать сегодня вечером не получится, объяснила, что на работе настоящий завал, день был просто нескончаемый, но все в подробностях рассказывать ей не хочется. Он вроде бы не обиделся и сообщил ей, как хорошо проходит курс лечения: он долго гулял в саду.
— Похоже, у тебя большой прогресс — уже без палочки?
— Да, почти все время. А завтра как, увидимся?
— Да.
— Отлично, если, конечно, на работе завала не будет, — заметил он саркастически.
Анне не хотелось ссориться. Ленгтон был далеко не дурак и понимал, что дело, над которым она работала, теперь уже практически передано в суд, так что ее отговорки звучали не слишком правдиво.
— Ну, ты как? — мягко спросил он.
— Ничего, только я лучше расскажу тебе все, когда встретимся.
— Непременно выкрою время для беседы, — пошутил он.
— Тогда до завтра.
— Да, до завтра. — И он положил трубку, так что она не успела больше ничего сказать.